читать дальшеЕсть у нас клиент один - высокий такой мужчина, длинноногий и хозяйственный. Сначала приезжал-уезжал, но место мы ему всё-таки придерживали (постоянный товарищ, приличный, все дела). А тут мы с Гулей сидели опять без зарплаты, арендных по графику не было, и жизнь как-то резко потускнела. Гуля ныла и пиздострадала, я - как обычно, впрочем, - алчно пялилась в монитор. И тут за окном мелькнул белый силуэт Спортеджа.
- Восемьсот восемьдесят четвёртый заходит на посадку, - сообщила я и поднялась. - Пойду на перехват, а то упустим. Бегает он быстро, зараза.
Гуля тоскливо тасовала карты.
Хозяина Спортеджа я перехватила аккурат на подходе к сторожке. Он вынул бумажник и сунул мне две купюры.
- На все! - гордо заявил хозяйственный мужчина. Я решила пойти ва-банк.
- Вы сразу так много хотите заплатить? - и состроила наивную мордень. Хозяйственный мужчина подумал и осторожно поинтересовался насчёт аренды. Мы обсудили варианты, остановились всё же на его нынешнем месте, и хозяйственный мужчина взял это самое место в аренду. Я возликовала. Хозяйственный мужчина представился Борисом, оставил свои координаты и намекнул на возможность долгосрочной аренды. Я проводила взглядом его стремительный полёт в сторону дома и прозвала хозяйственного мужчину БыстроБорисом (прозвище "скорострел" мне показалось обидным и не отражающим сути).
С того дня у нас возникла негласная традиция - при встрече БыстроБорис игриво моргает фарами, а если не уверен, что это достаточно эффектно выглядит, то весело сигналит.
Разумеется, он тоже стал моим любовником.
И как раз именно ему представилась уникальная возможность избавиться от Гули раз и навсегда, но... "Всё-таки он скорострел", - сказал мой сын, когда я ему обо всём поведала.
Дело было так.
Я, как всегда, собственно, проводила вечернюю перекличку. Вечерняя перекличка - это прохаживание напротив ворот с обязательным "Добрвечер" каждому въезжающему. Мужики довольны, я, в общем-то, тоже. Гуля шлялась где-то рядом, пафосно одетая во всё чёрное, и подглядывала за охранником с соседней автомойки (очередной её кобель, впрочем, не особо удачный).
БыстроБорис влетел на стоянку около десяти вечера, когда уже было темно. Он сразу же сыграл мне фарами вечернее приветствие, свернул к своему ряду - и тут же вдарил по тормозам. Из-под колёс Спортеджа подбитой куропаткой выпорхнула Гуля и закурлыкала что-то нечленораздельное.
БыстроБорис опустил стекло и возмутился:
- Вы что там прячетесь в темноте да ещё в чёрном? А если бы я не успел остановиться?
- Ничего страшного бы не случилось, - успокоила я БыстроБориса. - Самое главное, что Вы увидели меня, а остальное неважно.
- Это да, - согласился БыстроБорис. - Но я мог её задавить.
- Поверьте, я бы не расстроилась, - ласково улыбаясь, сообщила я. БыстроБорис озадаченно поехал парковаться. Гуля тупо гыгыкала. Куривший в своей машине Каримжан покачал головой.
- Гуля, ты действительно рискуешь. Что ты там бродишь? Выйди сюда и стой тут.
- Чё он врёт, етама, меня всегда видно! - обиделась Гуля. Я вспомнила присказку про прыщ на морде, но предпочла промолчать.
- Больше так не делайте, - строго обратился к Гуле подошедший БыстроБорис. Гуля мерзко загоготала (но она думает, что её смех - это нежные колокольчики). Каримжана передёрнуло (он её колокольчики на дух не переносит). БыстроБорис пожелал мне спокойной смены и улетел домой.
После своего блистательного выпада в адрес Каримжана о его любви к русским, неправильном воспитании сына, который женился на русской, что недопустимо в приличном обществе, и о том, что когда-нибудь "настоящие казахи" придут и набьют Каримжану морду, Гуля решила, что ей вообще всё дозволено. Тот выпад Каримжан стерпел, но...
В начале мая Гуля мне заявила, что она отработает ещё одну смену и уйдёт, а вместо неё тут будет работать один из её кобелей (ну, которые к ней приезжают на стоянку, она берёт одеяло, и они уползают на пустырь предаваться чему-нибудь). Сама она это говорить Каримжану отказалась - мол, ты передай.
Я коварно ухмыльнулась и согласилась. Такой тактический просчёт со стороны Гули нельзя было упускать.
Каримжану я всё передала в точности, даже ничего не прибавив. Но, правда, и не утаив. Каримжан осерчал.
- Не могу я её уволить без веской причины, - вздохнул он. Я офигела.
- А то, что Вы - начальник, не является веской причиной? - поинтересовалась я. Каримжан всерьёз задумался.
- Смех её этот ненавижу, - поделился он наболевшим. - И дура она. Аульная. Ни мозгов, ни образования. На моих ребят гадости наговаривает, чуть не рассорился со всеми из-за неё. Никто с ней не хочет работать.
- И чуть объекта не лишились из-за неё же, - поддакнула я. - И Сагындык недоволен.
- А кобели, говоришь, были тут? - воспрял духом Каримжан. Сына своего он любит, так что имя его действует магически.
- Были, - говорю. - Неоднократно.
- Надо было мне позвонить, я б посмотрел.
- Ну извините, не знала о ваших наклонностях, а то бы, конечно, позвонила.
Каримжан опять задумался. Тут пришла моя сменщица, пожилая казашка, тоже замеченная Гулей в любви к русским и неправильном воспитании сына, и подлила масла в огонь.
Участь Гули была решена.
Больше Гулю я не видела.
Тот случай с объектом - это шедевр. В общем, Гуля работала охранником на совместном предприятии. Так как половина начальства - итальянцы, то наши очень старались соответствовать. И тут - Гуля. Днём там, в основном, бабы - бухгалтерия, отдел кадров и прочее, а ночью вообще никого нет. Но начальство (мужики) частенько наведываются по ночам, чтобы то груз принять, то просто проверить объект - всё-таки там склады.
В один из вечеров Гуля, проводив бабью армию, включила сигнализацию, разделась и разулась как обычно (то есть, осталась в леггинсах и футболке) и легла вздремнуть. В это время в ворота яростно и упорно долбились начальники. Гуля спала и не слышала. Мужики решили вспомнить детство и сиганули через забор (благо, что он из рабицы). Двухметровая высота их не остановила. Они дошли до здания и принялись долбить в дверь. Гуля соизволила проснуться, подошла к двери и спросила "хто ето там?". Ей ответили. Тогда Гуля выдала: "Подождите, я сейчас оденусь". Мужики подождали. И позвонили Каримжану. Тот еле выкрутился, но пожалел Гулю и не уволил, как просили итальянцы. Через три дня они снова увидели Гулю и вызвали Сагындыка. И настал армагеддец.
Теперь мы работаем с Лёшкой. Вернее, я работаю, а он подбирает свои универские хвосты - рисует, рисует, рисует. Ну и, конечно, проводит вечернюю перекличку. И не действует мне на нервы. Только жрёт много, это правда.
Стояли мы с ним на днях, перекличку проводили, все дела. Лёшка трепался с Пасхальным яичком, и тут приехал Виталий - весьма обширный мужчина с тонким, переливистым, дискантным смехом, от которого хочется ржать и ржать. А если учесть, что Виталий постоянно шутит и переливается, то можно и лопнуть от смеха.
Пасхальное яичко заметил Виталия и обрадовался.
- Здорово, сосед, что, с отдыха?
- Нет, с похорон.
- Э?
- Да картошку закапывали.
Позавчера отлавливали с Лёшкой должников по аренде и вежливо им напоминали о необходимости своевременной оплаты. Лёшка в костюме, галстуке и чёрном пальто стоял на балкончике между этажами в горделивой позе супермодели и многозначительно молчал. Узревший его Слава (тот самый, который на Бэхе) резко затормозил и, преданно глядя снизу вверх, затараторил:
- Я заплачу. Я всё заплачу. Я завтра деньги принесу... или послезавтра... но не позже. Честно-честно.
Лёша царственно кивнул, и Слава резво ускакал домой.
Лёшка потом долго удивлялся - мол, я ж ему ни слова не сказал, чего это он? А потом решил, что это всё внешний вид. Не хватало только шляпы и музыки из "Крёстного отца".
Зато Виталий от Лёшкиного внешнего вида пришёл в восторг.
- Вы же понимаете, - сказал ему Алексей, отточенным движением поправляя узел на галстуке, - у нас серьёзная фирма, а не хухры-мухры.
Виталий долго жал ему руку и переливался.
- Восемьсот восемьдесят четвёртый заходит на посадку, - сообщила я и поднялась. - Пойду на перехват, а то упустим. Бегает он быстро, зараза.
Гуля тоскливо тасовала карты.
Хозяина Спортеджа я перехватила аккурат на подходе к сторожке. Он вынул бумажник и сунул мне две купюры.
- На все! - гордо заявил хозяйственный мужчина. Я решила пойти ва-банк.
- Вы сразу так много хотите заплатить? - и состроила наивную мордень. Хозяйственный мужчина подумал и осторожно поинтересовался насчёт аренды. Мы обсудили варианты, остановились всё же на его нынешнем месте, и хозяйственный мужчина взял это самое место в аренду. Я возликовала. Хозяйственный мужчина представился Борисом, оставил свои координаты и намекнул на возможность долгосрочной аренды. Я проводила взглядом его стремительный полёт в сторону дома и прозвала хозяйственного мужчину БыстроБорисом (прозвище "скорострел" мне показалось обидным и не отражающим сути).
С того дня у нас возникла негласная традиция - при встрече БыстроБорис игриво моргает фарами, а если не уверен, что это достаточно эффектно выглядит, то весело сигналит.
Разумеется, он тоже стал моим любовником.
И как раз именно ему представилась уникальная возможность избавиться от Гули раз и навсегда, но... "Всё-таки он скорострел", - сказал мой сын, когда я ему обо всём поведала.
Дело было так.
Я, как всегда, собственно, проводила вечернюю перекличку. Вечерняя перекличка - это прохаживание напротив ворот с обязательным "Добрвечер" каждому въезжающему. Мужики довольны, я, в общем-то, тоже. Гуля шлялась где-то рядом, пафосно одетая во всё чёрное, и подглядывала за охранником с соседней автомойки (очередной её кобель, впрочем, не особо удачный).
БыстроБорис влетел на стоянку около десяти вечера, когда уже было темно. Он сразу же сыграл мне фарами вечернее приветствие, свернул к своему ряду - и тут же вдарил по тормозам. Из-под колёс Спортеджа подбитой куропаткой выпорхнула Гуля и закурлыкала что-то нечленораздельное.
БыстроБорис опустил стекло и возмутился:
- Вы что там прячетесь в темноте да ещё в чёрном? А если бы я не успел остановиться?
- Ничего страшного бы не случилось, - успокоила я БыстроБориса. - Самое главное, что Вы увидели меня, а остальное неважно.
- Это да, - согласился БыстроБорис. - Но я мог её задавить.
- Поверьте, я бы не расстроилась, - ласково улыбаясь, сообщила я. БыстроБорис озадаченно поехал парковаться. Гуля тупо гыгыкала. Куривший в своей машине Каримжан покачал головой.
- Гуля, ты действительно рискуешь. Что ты там бродишь? Выйди сюда и стой тут.
- Чё он врёт, етама, меня всегда видно! - обиделась Гуля. Я вспомнила присказку про прыщ на морде, но предпочла промолчать.
- Больше так не делайте, - строго обратился к Гуле подошедший БыстроБорис. Гуля мерзко загоготала (но она думает, что её смех - это нежные колокольчики). Каримжана передёрнуло (он её колокольчики на дух не переносит). БыстроБорис пожелал мне спокойной смены и улетел домой.
После своего блистательного выпада в адрес Каримжана о его любви к русским, неправильном воспитании сына, который женился на русской, что недопустимо в приличном обществе, и о том, что когда-нибудь "настоящие казахи" придут и набьют Каримжану морду, Гуля решила, что ей вообще всё дозволено. Тот выпад Каримжан стерпел, но...
В начале мая Гуля мне заявила, что она отработает ещё одну смену и уйдёт, а вместо неё тут будет работать один из её кобелей (ну, которые к ней приезжают на стоянку, она берёт одеяло, и они уползают на пустырь предаваться чему-нибудь). Сама она это говорить Каримжану отказалась - мол, ты передай.
Я коварно ухмыльнулась и согласилась. Такой тактический просчёт со стороны Гули нельзя было упускать.
Каримжану я всё передала в точности, даже ничего не прибавив. Но, правда, и не утаив. Каримжан осерчал.
- Не могу я её уволить без веской причины, - вздохнул он. Я офигела.
- А то, что Вы - начальник, не является веской причиной? - поинтересовалась я. Каримжан всерьёз задумался.
- Смех её этот ненавижу, - поделился он наболевшим. - И дура она. Аульная. Ни мозгов, ни образования. На моих ребят гадости наговаривает, чуть не рассорился со всеми из-за неё. Никто с ней не хочет работать.
- И чуть объекта не лишились из-за неё же, - поддакнула я. - И Сагындык недоволен.
- А кобели, говоришь, были тут? - воспрял духом Каримжан. Сына своего он любит, так что имя его действует магически.
- Были, - говорю. - Неоднократно.
- Надо было мне позвонить, я б посмотрел.
- Ну извините, не знала о ваших наклонностях, а то бы, конечно, позвонила.
Каримжан опять задумался. Тут пришла моя сменщица, пожилая казашка, тоже замеченная Гулей в любви к русским и неправильном воспитании сына, и подлила масла в огонь.
Участь Гули была решена.
Больше Гулю я не видела.
Тот случай с объектом - это шедевр. В общем, Гуля работала охранником на совместном предприятии. Так как половина начальства - итальянцы, то наши очень старались соответствовать. И тут - Гуля. Днём там, в основном, бабы - бухгалтерия, отдел кадров и прочее, а ночью вообще никого нет. Но начальство (мужики) частенько наведываются по ночам, чтобы то груз принять, то просто проверить объект - всё-таки там склады.
В один из вечеров Гуля, проводив бабью армию, включила сигнализацию, разделась и разулась как обычно (то есть, осталась в леггинсах и футболке) и легла вздремнуть. В это время в ворота яростно и упорно долбились начальники. Гуля спала и не слышала. Мужики решили вспомнить детство и сиганули через забор (благо, что он из рабицы). Двухметровая высота их не остановила. Они дошли до здания и принялись долбить в дверь. Гуля соизволила проснуться, подошла к двери и спросила "хто ето там?". Ей ответили. Тогда Гуля выдала: "Подождите, я сейчас оденусь". Мужики подождали. И позвонили Каримжану. Тот еле выкрутился, но пожалел Гулю и не уволил, как просили итальянцы. Через три дня они снова увидели Гулю и вызвали Сагындыка. И настал армагеддец.
Теперь мы работаем с Лёшкой. Вернее, я работаю, а он подбирает свои универские хвосты - рисует, рисует, рисует. Ну и, конечно, проводит вечернюю перекличку. И не действует мне на нервы. Только жрёт много, это правда.
Стояли мы с ним на днях, перекличку проводили, все дела. Лёшка трепался с Пасхальным яичком, и тут приехал Виталий - весьма обширный мужчина с тонким, переливистым, дискантным смехом, от которого хочется ржать и ржать. А если учесть, что Виталий постоянно шутит и переливается, то можно и лопнуть от смеха.
Пасхальное яичко заметил Виталия и обрадовался.
- Здорово, сосед, что, с отдыха?
- Нет, с похорон.
- Э?
- Да картошку закапывали.
Позавчера отлавливали с Лёшкой должников по аренде и вежливо им напоминали о необходимости своевременной оплаты. Лёшка в костюме, галстуке и чёрном пальто стоял на балкончике между этажами в горделивой позе супермодели и многозначительно молчал. Узревший его Слава (тот самый, который на Бэхе) резко затормозил и, преданно глядя снизу вверх, затараторил:
- Я заплачу. Я всё заплачу. Я завтра деньги принесу... или послезавтра... но не позже. Честно-честно.
Лёша царственно кивнул, и Слава резво ускакал домой.
Лёшка потом долго удивлялся - мол, я ж ему ни слова не сказал, чего это он? А потом решил, что это всё внешний вид. Не хватало только шляпы и музыки из "Крёстного отца".
Зато Виталий от Лёшкиного внешнего вида пришёл в восторг.
- Вы же понимаете, - сказал ему Алексей, отточенным движением поправляя узел на галстуке, - у нас серьёзная фирма, а не хухры-мухры.
Виталий долго жал ему руку и переливался.
@темы: работа
-
-
18.05.2017 в 09:27Спасибо, от души посмеялась, пока читала.
-
-
18.05.2017 в 09:52- Нет, с похорон.
- Э?
- Да картошку закапывали.
И слава богу, что Гуля таки слилась. Все спокойнее работать.
-
-
18.05.2017 в 12:43Конечно, с Гулей было на порядок веселее, особенно нажравшись предварительно валерьянки, но юмор можно найти всегда и во всём, а вот нервные клетки - нет. И с Лёшкой как-то... спокойнее, что ли. Я даже могу всю ночь валяться на диване, вот.
-
-
18.05.2017 в 14:05*тихо надеется, что во время лежания на диване автора посетит муза...*
-
-
18.05.2017 в 15:33