Название: Tourbillon
Автор: Nata-lie
Бета: Работаю без посредников.
Категории: AU, слэш, юмор.
Рейтинг: R (на меньшее не согласна).
Пейринг: Ken/Ryoichi, Hoshino/U-ta и всякие намёки.
Размер: макси (подозреваю, что опять меня разнесёт).
Предупреждение: дурдом, но без извлечения личной выгоды.
Статус: В процессе.
От автора: автору пока не стыдно, так что и сказать нечего.
Глава 14.
читать дальшеШинья спал за столом, невзирая на шум вокруг. Ниикура посматривал на него, но никаких действий пока не предпринимал. Драммер явно превысил допустимую для себя норму потребления спиртного на килограмм живого веса, и будить его было просто страшно – за последствия этого действия господин продюсер не ручался. Но и оставлять Шинью спать на жёстком и неудобном столе Ниикура не хотел.
Наконец, решившись, он поднялся и обошёл драммера, прикидывая, как бы поудобнее его транспортировать в спальню.
- На руках, Каору, только на руках! – заржал Цайфер. – Ты обещал!
- Заткнись, Ичиро! – прошипел господин продюсер, подхватывая спящего драммера на руки. – Разбудишь – сам пойдёшь искать его катану.
- Понял, не дурак, – сбавил громкость Такигава и тоже поднялся. – Я помогу.
- Као-чан… – пробормотал Шинья и поудобнее устроил голову на плече Ниикуры.
В комнате снова воцарилась недоумённая тишина, и даже Сугихара замер, не донеся до рта бокал, который Ямада, воспользовавшись паузой, ловко у него отобрал и отставил подальше.
- Никто ничего не слышал, – понизив голос, сообщил Ниикура и грозно посмотрел на гостей.
Все сделали отсутствующий вид, словно Терачи вообще рта не открывал. Господин продюсер ещё раз обвёл всех контрольным тяжёлым взглядом и вышел, безропотно неся своё горе.
- Сейчас Цайфер вернётся, и мы поедем, наверное, – обратился Исоно к имениннику. – Ты уж прости, Хидэ, но если мы тут ещё задержимся, то канкан на столе в исполнении этого неугомонного вам точно обеспечен.
- А я бы посмотрел, – заинтересовался Сугихара. – С раздеванием?
- Если бы без раздевания, я бы даже не стал заморачиваться, – заверил его Кё. – Но такое зрелище я предпочту оставить для своих глаз. Рёичи-кун, – повернулся Исоно к Эндо, который тоже готов был уехать, но всё никак не решался, видя абсолютную пассивность старых интриганов, – ты с нами?
- Третьим будешь? – нахально влез в разговор вернувшийся Цайфер.
Рёичи растерянно посмотрел на Кё. Тот невозмутимо приблизился к любовнику.
- Эй-эй, – резво сдал назад Такигава, – ты свои колющие предметы держи при себе.
- То-то же, – довольно хмыкнул Исоно и обернулся к Рёичи: – Ну что, ты едешь?
- Поезжай, – устало махнул рукой Толл. – Сам видишь, у меня тут полная кондиция. И оставить нельзя – обязательно глупостей натворят, идиоты престарелые.
Эндо посмотрел на Сакураи. Тот сидел, забившись в угол дивана, и что-то бормотал, периодически взмахивая рукой, словно дирижировал самому себе.
- Даже не прислушивайся, – прокомментировал ситуацию Ягами. – Стихи читает про несчастную любовь – с вариациями на тему Хисы и его гнилой душонки.
- А Юта где? – спросил Рёичи, оглядываясь по сторонам. Толл нахмурился.
- Вроде бы отошёл освежиться… Твою ж мать, что мне теперь, разорваться, что ли?
- Ваше? – вежливо спросил вновь возникший в дверном проёме Цайфер, держа за шкирку нечто. Нечто вяло дрыгало ногами в десяти сантиметрах от пола и просило подарить его имениннику.
Толл закрыл лицо руками.
- Они меня с ума сведут, – пожаловался он. – Два влюблённых кретина.
- Держись, дружище, – подбодрил его Цайфер и сгрузил нечто на диван. – И держи. Оно на крыльце плакало. Я не мог пройти мимо.
- Устроили человеку праздник, понимаешь ли, – вполголоса ругался Толл, пытаясь привести младшего брата в относительно человеческий вид. – Поганой метлой тут всех гнать надо. Отмечал бы лучше в кругу семьи, с супругой…
- Я за неё! – оживилось нечто и выпятило несуществующую грудь. Ягами влепил брату подзатыльник, и тот покорно затих.
Наблюдавший всю эту сцену Хошино хрюкнул от смеха.
- Ребят, клянусь, шикарный праздник, – выдавил он из себя и снова зашёлся в хохоте.
- Что за истерика? – поинтересовался вернувшийся Ниикура.
- Да сплошные сюрпризы, – раздражённо ответил Толл. – А от Шиньи я вообще такого не ожидал. Сколько с ним пью – и ни разу ничего подобного не было. Ты с кем связался, Каору?
- Ну, знаешь, я смотрел на его профессиональные качества при приёме на работу, а не родословную изучал, – обиделся Ниикура. – Как по мне, так пусть лучше самурай, чем отчаянная домохозяйка. А катану, пожалуй, перепрятать надо – на всякий случай.
- Ну да, тоже верно, – вздохнул Ягами и повернулся к застывшему в раздумьях Эндо: – Рё-чан, ты поезжай, хоть отдохнёшь. А я останусь с этими спиногрызами.
- Я провожу, – поднялся Хошино и вышел вслед за уезжающими гостями. – Такси вызвать?
- Я уже вызвал, – Цайфер убрал телефон в карман. – Через десять минут подъедет.
Рёичи смотрел на гитариста и никак не мог понять, почему он трезв, хотя пил едва ли не наравне с влюблёнными страдальцами.
- Чтобы его свалить, нужно что-нибудь покрепче, – шепнул Эндо на ухо стоящий рядом Исоно. – Вино его не берёт. Кстати, Рёичи-кун, если хочешь, можешь переночевать у нас.
- Третьим будешь! – радостно сообщил Цайфер и отскочил подальше от Кё.
- Я в ваших забавах участия принимать не буду, – заявил Исоно, глядя на Такигаву. – Развлекайтесь сами, а я спать пойду.
Эндо заподозрил неладное. Очень уж двусмысленным получился диалог. Зачем они его приглашают к себе? Позабавиться?
- Да и хрен с тобой, – махнул рукой Цайфер. – Без тебя обойдёмся. Но на завтрак не рассчитывай. Для Рёичи-куна приготовлю, а для тебя – нет.
- Измором взять решил, да? – недобро усмехнулся Исоно. – А слабо просто приехать и лечь спать, а утром спокойно поработать всем вместе? После завтрака, разумеется.
- Умеешь ты уговаривать, Кё-чан, – Такигава обнял любовника и, вполне довольный жизнью, взглянул на застывшего изваянием Эндо: – Рёичи-кун, расслабься, никто тебя в групповушку не заманивает. Мы люди приличные, воспитанные, своё личное храним в спальне, а лишних туда не приглашаем. Я просто хочу, чтобы ты посмотрел мои наработки – может, сразу даже что-то получится. У меня домашняя студия, – пояснил Такигава в ответ на вопросительный взгляд Эндо. – О, а вот и такси.
Цайфер первым подскочил к машине, услужливо открыл заднюю дверцу и поклонился:
- Прошу вас, мадамы!
- Убью гада, – посулил Исоно и погрозил любовнику кулаком.
Троица погрузилась в машину и, помахав на прощание имениннику, отчалила. Хошино вздохнул. Возвращаться в дом не хотелось – успеет ещё. А вот сад Ниикуры точно заслуживал внимания. Насколько знал Хошино, разведением цветов занимался самурай Шинья, а суровый господин продюсер отвечал за благоустройство сада и самолично мостил камнями садовые дорожки и устанавливал беседки. «Я вас, сволочей, знаю,» – вспомнил господин звукоинженер слова своего начальника, – «если вам не понатыкать везде запрещающих знаков, вы все клумбы вытопчете своими говнодавами, а своими тощими задницами газоны протрёте.» Сказано это было одногруппникам господина продюсера – лихим ребятам, которые, выпив, становились дикими, как стая половозрелых павианов. Кстати, окончательный развал группы был спровоцирован именно здесь, когда Дайске с Тошимасой, напившись в хлам, гонялись за вокалистом по всему саду и изрядно попортили всю культурную растительность. Вид плачущего посреди разгромленного сада самурая Шиньи до такой степени раздраконил Ниикуру – тогдашнего Лидера группы, – что он припомнил согруппникам все их прегрешения за долгую историю существования коллектива и пообещал убить с особой жестокостью, если через десять минут они не исчезнут из его поля зрения. Ребята оказались не только понятливыми, но и быстрыми, а через неделю деятельность группы была официально приостановлена.
Ещё через неделю Ниикура спустил чёртову уйму денег на приобретение новых растений, самурай Шинья счастливо ковырялся в земле, и Хошино чётко помнил, как сидел на веранде этого дома, смотрел на ребят и дико им завидовал. Женился он вроде бы по любви, но… была ли это любовь? Или он просто принял желаемое за действительное, как часто случается? Сначала вроде всё было хорошо, но чем дальше, тем меньше оставалось точек соприкосновения с супругой, кроме общего быта. Хошино всегда хотел иметь свой дом – вот такой же, как у Ниикуры, с садом, – но супруга предпочла современную квартиру со всеми удобствами. Спорить Хидэ не стал, просто всё чаще задерживался в студии, чтобы после того, как все разъедутся, спуститься в сад и долго сидеть в одной из беседок – в той, что в китайском стиле, – пока Каору не окликнет его, чтобы пригласить к ужину.
Хошино направился к излюбленной беседке, но замер – внутри уже кто-то был. Он хотел уйти, но из расположенной неподалёку второй беседки его негромко окликнули. Хидэ послушно нырнул внутрь.
- Присаживайся, любитель природы, – Сугихара сидел с бокалом вина, а на столике рядом стояла початая бутылка. – Выпьешь со мной?
- Давай, – согласно кивнул Хошино и устроился поудобнее. – А бокалы где взял?
- С собой принёс, – вздохнул Сугихара. – Надеялся, что найду компанию на эту бутылку.
- А ты тут чего сидишь? – спросил Хошино, подставляя бокал. – От Ямады прячешься?
- Он уехал, – ответил Сугизо и кинул печальный взгляд в сторону китайской беседки. – А я остался. Не хочу дочери на глаза в таком виде показываться. Она этого не оценит. Коси приглашал к себе, но я отказался. Хотел тут побыть. Красиво у Ниикуры, что и говорить.
- А там кто? – Хидэ заинтересованно всмотрелся сквозь деревянную решётку и замер. В китайской беседке сидела неразлучная парочка. Хошино прислушался к их разговору.
- …Нет, Рюи-чан, нынче не та уже Формула пошла, понимаешь? Вот помнишь, когда мы только начинали её смотреть, тогда был настоящий спорт, – говорил Иноран, улыбаясь воспоминаниям. – Ты же меня подсадил на это дело.
- Да, верно, – согласился Кавамура. – Помнишь, мы в туре как-то раз были, и мчались в гостиницу после концерта, бросив остальных, чтобы не пропустить трансляцию?
- Ага, – подхватил Иноран, – а Суги-чан нам потом в стенку долбил, чтобы мы звук убавили, и обещал удавить утром.
- Его скрипка иногда звучит противнее, чем визг формульных моторов на высоких оборотах, – добавил Кавамура, и они рассмеялись.
Хошино удивлённо посмотрел на Сугихару. Тот пожал плечами.
- Они мне спать мешали. Моторы визжат, комментатор вопит, и эти два придурка улюлюкают и орут: «Красные всегда впереди!»
Хидэ улыбнулся. Хорошее, наверное, было время…
- Сейчас всё обесценилось, – продолжал Иноран, и мягкий свет китайских фонариков золотил его кожу, делая похожим на загадочное божество, – всем подавай шоу, а про спорт уже давно забыли. А в девяностых главным был именно спортивный дух. Помнишь, как мы болели за «Феррари»? Радовались редким победам, переживали каждую неудачу «красных», болели за Алези и Бергера…
- Да уж, Бергер был мастером оборонной тактики, – согласился Кавамура. – Практически никто не мог его обойти на трассе. Намертво за ним вставали, пока мотор не перегревался. И никаких тебе приказов из боксов, никаких «пропусти», «уступи» и прочего…
- А помнишь, как Алези восторгался новым болидом «Феррари»? Это самая быстрая машина в пелотоне, говорил он, у неё скорость на прямых просто невероятная, вот если бы она ещё и поворачивать умела…
- Да-да-да, – подхватил Кавамура, – они, бывало, так и уходили с трассы по прямой – чётко в стену из покрышек. А если это случалось после финиша, то любой пилот мог их подвезти до боксов, и это не каралось совершенно. Был профсоюз пилотов, был дух соревнований, было чувство братства, а сейчас… Эпоха джентльменов ушла, а нынешним пилотам только мотивацию и подавай, а гоняться просто потому, что иначе не можешь, – слабо.
Они замолчали. Иноран откинул голову, прислоняясь затылком к деревянному столбику.
- Рюичи, – позвал он.
- Ммммм? – откликнулся Кавамура.
- Поцелуй.
Хошино с замиранием сердца следил, как Рюичи наклоняется к прикрывшему глаза Инорану и нежно касается его губ своими. Иноран обнял Кавамуру за шею, притягивая ближе, но тот отстранился.
- Не боишься, что нас увидят? В соседней беседке явно кто-то есть, – заметил Кавамура. – Я слышу бульканье вина и звон бокалов.
- Пусть завидуют, – хмыкнул Иноран и призывно приоткрыл губы.
- И даже не беспокоишься за репутацию? – не унимался Рюичи, явно дразня гитариста.
- За твою?
- За свою.
- Ты сделаешь всё, чтобы никто ничего не помнил, – Иноран сменил тактику и теперь смотрел на Кавамуру своими огромными глазищами.
- Ты так во мне уверен? – не сдавался Рюичи.
- Абсолютно, – выдохнул Иноран совершенно искренне и потянулся за поцелуем.
Хошино отвёл взгляд. Хитрая зараза Кавамура устами Инорана чётко дал понять, что лучше о случайно увиденном не распространяться. Тяжёлый вздох со стороны Сугихары доказывал, что и маэстро прекрасно всё понял.
- Если бы в молодости я не был таким самонадеянным придурком, то сейчас находился бы на месте Инорана, – с горечью в голосе заметил Сугихара и налил ещё вина. – Давай выпьем, Хидэ, за то, чтобы ты не повторил моих ошибок. Нет ничего гаже, чем вот так смотреть на чужое счастье и понимать, что ты сам упустил свой шанс.
Хошино осушил бокал и задал интересующий его вопрос:
- А что ты натворил?
- В том-то и дело, что ничего, – отозвался маэстро и опустил голову. – И от этого особенно мерзко. Понимаешь, Хидэ, лучше уж рискнуть, чем потом сожалеть всю оставшуюся жизнь. Я на Рюичи сразу внимание обратил, ещё когда он только-только к нам в группу пришёл. Выпендривался перед ним, как мог, но он только вежливо улыбался на все мои выкрутасы – и всё. И я решил, что никуда он от меня не денется, тем более что парнями Кавамура никогда не интересовался, и пустился во все тяжкие.
- А Иноран?
- Иноран тогда жил с Джеем, никаких видов на Рюичи не имел, так что я был спокоен. Как выяснилось, зря. Свою территорию надо помечать сразу, иначе потом никому ничего не докажешь, – усмехнулся Сугихара и разлил остатки вина по бокалам. – У нас в группе отношения всегда были дружеские, поэтому я и значения не придал тому, что Рюичи с Инораном стали куда-то вместе ходить, у них появились общие интересы – вот, например, как гонки. Кавамура же сам гонщик, а сейчас у него и команда собственная есть. Кстати, невероятное зрелище – Рюичи в гоночном комбинезоне, за рулём или на капитанском мостике… Кхм, да, о чём это я? В девяносто шестом у Инорана с Джеем какая-то ссора вышла, но я подробностей не знаю, не моё это дело, и группа взяла паузу. Каждый занялся своими проектами, но лучше всего это получалось у Рюичи. Он всегда появлялся в окружении красивых девушек, и я решил, что ничего не изменилось. Через два года мы опять собрались все вместе, и я заметил, что дружба между Инораном и Рюичи только окрепла. У меня тогда Луна была маленькая, и мне некогда было анализировать чужие отношения. Но дальше – больше, эти двое стали проводить вместе слишком много времени. Потом как-то всё завертелось, закрутилось: туры, концерты, клипы… А в двухтысячном Джей заговорил об окончательном распаде группы. Было тяжело и больно, но сторонние проекты немного отвлекали. Впрочем, то, что я делал, было больше для собственного удовольствия, чем ради денег. А потом мне предложили преподавать, и я согласился. А что – тоже слава, признание, благодарность, – Сугихара как-то невесело усмехнулся и приложился к бокалу. – Я видел совместный проект Кавамуры, Инорана и Хаямы, был на их концертах, но окончательное понимание того, что я потерял Рюичи, пришло после нашего реюниона. Кавамура на сцене всегда старался не обделять никого из нас своим вниманием, но если нас он обнимал по-дружески или от избытка адреналина, то в каждом его прикосновении и взгляде в сторону Инорана чувствовалась нежность. Настоящая, а не для публики.
- Но Кавамура женат, как же он… – начал Хошино, но Сугихара перебил его:
- Семья – это семья. Это долг, это традиции, это обязательства, это продолжение рода, в конце концов. А любовь – это Иноран. Я не знаю, как у них так получилось, почему Рюичи сдался и почему вообще обратил внимание на мужчину, но факт остаётся фактом: они счастливы. А я дурак.
- Ты его до сих пор любишь? – участливо спросил Хошино. Сугихара неопределённо пожал плечами.
- Да что уже попусту воздух-то сотрясать? Какая теперь разница… И вино кончилось так некстати… – грустно подытожил маэстро и вздохнул.
- Ребят, простите, что помешали, – на пороге беседки возникла неразлучная пара, и Хидэ заметил, что Кавамура обнимает Инорана за талию, а тот сияет, счастливый. – Мы вам вино принесли. Будете?
- Спасибо, Рюи-чан, ты такой заботливый, – умилился Сугихара и ловко выхватил бутылку из рук Инорана.
- Присоединитесь? – улыбнулся Хошино, но Иноран помотал головой.
- Нет, спасибо. Мы спать.
Пожелав спокойной ночи, неразлучная парочка удалилась. Хидэ долго смотрел им вслед, вполуха слушая причитания Сугихары по поводу коварства Кавамуры, наглым образом их подкупающего, и думал о том, что вот-вот и ему придётся выбирать и принимать решение. И каким оно будет, Хошино пока не знал.
Глава 15.
читать дальшеТолл отволок брата наверх, в выделенную ему комнату, и очень нелюбезно бросил в смежной с комнатой ванной.
- Не утонешь тут? – больше из приличия, чем потому что переживал, спросил он. Ютака, держась за стену, мотнул головой:
- Неа.
Толл ушёл. Ютака медленно разделся и шагнул в душевую кабинку, больно ударившись плечом о дверцу. Алкогольный туман потихоньку рассеивался, оставляя после себя отвратительное чувство ненависти к окружающему миру. Вот какого чёрта этот Хидэ такой, а? И не красавец вроде – не сравнишь с тем же Ачаном, – но глаз отвести невозможно. Такой высокий, такой мужественный, такой спокойный… Ютака выкрутил кран с холодной водой на максимум – чёрт бы побрал этого Хошино, но не думать о нём не получалось.
Вышел из душа Ютака уже значительно посвежевшим, хотя и не протрезвел окончательно. Лёгкий хмель ещё кружил голову, и хотелось курить. Хигучи вытащил из кармана валяющихся на полу джинсов сигареты и направился к балкону. Оглянулся в поисках пепельницы, но в пределах видимости не было ничего похожего. Странно, ведь Ниикура курит, как паровоз, и вряд ли будет спускаться вниз, чтобы покурить – значит, пепельница где-то должна быть неподалёку.
Балкон тянулся вдоль всего этажа, и Ютака целенаправленно побрёл на поиски столь необходимого ему предмета. Дойдя до соседней комнаты, он узрел пепельницу и даже потянулся, чтобы забрать её, но замер, услышав чей-то весьма откровенный стон. Сначала басист решил, что ему показалось, но когда стон повторился, он осторожно заглянул в чужую комнату – балконная дверь была распахнута настежь, а лёгкие шторы из органзы почти не мешали обзору.
В мистическом свете лава-ламп, стоящих на тумбочках по обе стороны большой двуспальной кровати, сплетались в жарких объятиях двое.
- Рюичииии… – стонал Иноран, пытаясь оттолкнуть от себя вокалиста. – Пожааалуйста… Я не могу больше ждать…
- Тише, Ино, тише, – Кавамура успокаивающе гладил обнажённые плечи гитариста, скользил губами по груди. – Не торопись. У нас вся ночь впереди.
- Если ты… не поторопишься… – Иноран задыхался от ласк вокалиста. – Я не доживу… до утра…
- Да неужели? – тихо рассмеялся Кавамура, покрывая поцелуями живот любовника. Тот взвыл, вцепился пальцами в волосы вокалиста и потянул его вверх. – Решил снять с меня скальп?
- Рюичииии…
- Я слушаю тебя, Ино-чан.
Иноран рывком перевернул Кавамуру и оказался сверху, победно глядя на любовника.
- Я соскучился, Ино, – серьёзно сказал Рюичи, и гитарист со стоном опустился на него. – Я невыносимо по тебе соскучился.
Ютака жадно смотрел на них, забыв обо всём на свете: и о том, что подглядывать неприлично, и о том, что хотел курить, и о том, что Толл может вернуться в любой момент и застукать его за таким постыдным занятием. Внизу живота предательски заныло, и Ютака мельком порадовался тому, что на нём банный халат, а не тесные джинсы. Дыхание сбивалось, но сил оторваться от разворачивающегося за тонкой преградой органзы действа не было. Взгляд скользил по переплетающимся в любовном танце телам, слух улавливал каждый стон, каждый вздох, и Ютака впитывал в себя чужое счастье, наслаждался им и не желал уходить.
- Ино, Ино, Ино… – как мантру, повторял Рюичи имя любовника, и тот отзывался, всхлипывал, отдаваясь без остатка.
Ютака зажмурился и помотал головой, пытаясь стряхнуть с себя это наваждение. Нужно было возвращаться, но как теперь спать, как вообще оставаться спокойным после увиденного, он понятия не имел. Но, с трудом переставляя ставшие ватными ноги, он отошёл от чужой комнаты и без сил опустился на свой порожек. Взгляд зацепился за старую консервную банку, сиротливо стоящую слева. Ютака осторожно поднял её, пытаясь понять, можно ли её использовать как пепельницу. К банке была прилеплена какая-то бумажка, и Хигучи поднёс её к глазам, вчитываясь в написанные двумя разными почерками иероглифы.
«Каору, твою мать!»
«Не трогай мою мать, это моя банка.»
«Тебе пепельниц мало, что ли?»
«А я хочу по-пацански!»
«Я выкину эту дрянь!»
«А я перепрячу твою катану.»
«Ладно, пусть воняет.»
Ниже было нарисовано сердечко и аккуратно выведены иероглифы «Шин-чан». Ещё ниже, видимо, рукой Терачи, было написано: «Подхалим!»
На этом переписка заканчивалась, и Ютака улыбнулся, возвращая банку на место и доставая сигареты. Чиркнула зажигалка, и синий дымок потянулся вверх. Хигучи глубоко затянулся и бездумно уставился в ночное небо. Было тихо и хорошо, но ровно до того момента, когда снизу донёсся грохот, и звенящий от злости голос Толла выдал парочку непечатных выражений.
- Да пусти же меня! – истерично взвизгнул Сакураи. Толл опять высказался. Сугихара в голос загоготал.
Ютака поднялся и посмотрел вниз. Пьяный Атсуши пытался вскарабкаться на перила крыльца, Толл удерживал его, а маэстро валялся на газоне и икал от смеха.
Наконец, устав бороться с Толлом, Атсуши упал на колени и, простирая руки к далёкому, холодному, равнодушному небу, громко и напевно принялся декламировать:
- Мои черты замрут осиротело
на мху сыром, не знающем о зное.
Меркурий ночи, зеркало сквозное,
чья пустота от слов не запотела.
Ручьём и хмелем было это тело,
теперь навек оставленное мною,
оно отныне станет тишиною
бесслёзной, тишиною без предела.
Но даже привкус пламени былого
сменив на лепет голубиной стыни
и горький дрок, темнеющий сурово,
я опрокину прежние святыни,
и веткой в небе закачаюсь снова,
и разольюсь печалью в георгине.*
Ютака тяжело вздохнул и сокрушённо покачал головой. Всё ясно: Атсуши в очередной раз собирался бесславно погибнуть, пронзённый стрелой коварного Амура.
- Это что ещё за ёб вашу мать?! – раздался грозный голос господина продюсера, и Атсуши испуганно пополз прятаться в угол. – Кто тут давно катану не искал, а? А заодно и приключений на свою задницу! Я Шинью останавливать не буду, имейте в виду. Где Хидэ?
- Спать пошёл, – ответил Толл, как самый адекватный. Ютака высунулся, чтобы получше рассмотреть господина продюсера и узрел его, облачённого в дивные фиолетовые боксёры с надписью готическим шрифтом Japanese Zombie Heroez на причинном месте.
- Суги, сволочь, ты какого хрена на газоне валяешься? – сурово вопросил Ниикура. – Совсем совесть потерял?
Маэстро сделал попытку подняться, но потерпел фиаско и снова разлёгся в позе морской звезды, жадно разглядывая полуобнажённого господина продюсера.
- Ниикура, а ты в курсе, что у тебя попка аппетитная и ноги просто загляденье?
- Каору, а где моя катана? – раздался сонный голос Терачи, и Сугихара заткнулся, испуганно таращась на проснувшегося самурая.
- В моём кабинете в сейфе, – ответил Ниикура, и Терачи скрылся в доме.
Толл сглотнул.
- Каору, а что, у него действительно есть катана?
- Ага, – как ни в чём не бывало, отозвался господин продюсер. – По наследству Шинье досталась – то ли от деда, то ли от прадеда, я уже и не помню.
- Такаши, – заскулил Сакураи из своего угла, – я жить хочу! Пожалуйста, забери меня отсюда!
Сугихара неожиданно резво поднялся с газона и принялся усердно расправлять примятую им же траву.
- Да стой же ты ровно! – бормотал он. – Не хватало ещё сдохнуть из-за тебя!
Ниикура обвёл взглядом притихших коллег и усмехнулся:
- Ладно. Я сейчас отвлеку Шин-чана, а вы быстро разбежитесь по своим комнатам. И чтоб до утра в саду никто не появлялся.
Ютака ещё никогда в жизни не видел, чтобы пьяные люди передвигались с такой скоростью. Первым исчез Сугихара, за ним поспешил Толл, привычно уже волоча на себе Атсуши, всё ещё всхлипывающего и просящего всех богов смилостивиться над ним и не забирать у него жизнь. Замыкал процессию посмеивающийся Ниикура.
Ютака вернулся на порожек и достал из пачки следующую сигарету. Сна не было ни в одном глазу.
- Мы тебя разбудили? – раздался совсем рядом хриплый голос Инорана. Хигучи вздрогнул и поднял голову. Гитарист присел на порожек и сунул в рот сигарету. Ютака чиркнул зажигалкой. Иноран подкурил и благодарно кивнул.
- Нет, мне просто не спится, – ответил басист и вздохнул. – И эти ещё орали под балконом, еле успокоились.
- А я уж думал, что молодецкий гогот Суги-чана мне послышался, – мягко заметил подошедший Кавамура и поставил перед гитаристом пепельницу.
- Рюичи, вернись в комнату, ты простудишься, – заволновался Иноран, но вокалист отрицательно покачал головой.
- Ванная занята, – объяснил он и привалился к перилам балкона. – И сегодня ночь тёплая. Кстати, у Ниикуры во всём доме звукоизоляция отменная, поэтому разбудить мы никого не могли – разве что кто-нибудь особо любопытный мог заглянуть к нам в комнату. Случайно, разумеется.
Ютака мучительно покраснел, надеясь, что этого никто не заметит. Неужели Кавамура его видел? Стыдно-то как… Конечно, о подсмотренном Ютака вовсе не собирался кому-либо рассказывать, но сейчас испытывал желание покаяться перед херувимом во всех грехах и поклясться всеми святыми, что больше никогда не позволит себе такого.
Иноран затушил окурок в пепельнице и поднялся.
- Спокойной ночи, Ютака-кун, – пожелал он и потянул за собой Кавамуру. Тот задержался на несколько секунд, глядя прямо в глаза басисту, и тот уже открыл рот, чтобы признаться во всём, но херувим улыбнулся, кивнул и ушёл вслед за Инораном.
Ютака обхватил голову руками. Сегодня он явно превысил допустимый для себя предел глупости: напился в хлам, откровенно, во всеуслышание, признавался Хидэ в своих желаниях, предлагая себя, потом рыдал на крыльце от накатившей внезапно безысходности, пока на него не наткнулся Цайфер и не приволок обратно в комнату, и Толл выставил его перед Хошино маленьким надоедливым идиотом, то и дело отвешивая подзатыльники, а потом ещё и попался на месте преступления, когда подглядывал за неразлучной парочкой… И как он теперь будет этим людям в глаза смотреть? А что о нём подумает Хидэ?
- Ютака, а ты чего тут сидишь? – из комнаты донёсся голос Хошино. – Ты совсем с ума сошёл – после душа на балкон лезть?
- Я, может, умереть хочу, – с горечью отозвался Хигучи, не двигаясь с места. Алкоголь ещё бродил внутри, отравляя кровь и подталкивая к рефлексии. – Простудиться и умереть.
Шаги Хошино приблизились и затихли прямо за спиной. Хигучи недовольно дёрнул плечом.
- Ютака, не говори глупостей, – устало произнёс Хидэ и, обхватив басиста за плечи, поставил на ноги. – Пойдём спать, поздно уже.
- А где аники? – спросил Хигучи, вглядываясь в темноту комнаты.
- Он с Атсуши ночует, – ответил Хошино, не торопясь отпускать басиста. – А нас с тобой поселили в одну комнату.
- Кто поселил? – оживился Ютака, наслаждаясь теплом чужих ладоней на своих плечах. Хидэ вздохнул:
- Каору, кажется. Я точно не знаю. Он с Шиньей, Рюичи с Инораном, Толл с Атсуши, мы с тобой, а Сугизо в кладовке постелили.
- Почему в кладовке? – удивился Ютака, вознося мысленно хвалу господину продюсеру.
- Там окон нет, зато есть чем опохмелиться, – объяснил Хошино. – Идеальные условия. Сугизо пьян в хлам просто. Я даже не представляю, как он будет выглядеть утром и как себя чувствовать.
- Интересно, Шинья нашёл свою катану? – задумчиво спросил Хигучи. Хидэ хихикнул.
- Вряд ли. Каору вчера код на сейфе сменил, а ему не сказал. Так что завтра будут обиды и семейные разборки.
Ютака вспомнил переписку на консервной банке и не сдержал улыбки. Да уж, если работать вместе семнадцать лет бок о бок, то невольно начинаешь воспринимать друг друга как семью.
- Давай спать, – Хошино подтолкнул Ютаку к двум кроватям, стоящим параллельно друг другу, и тумбочке между ними. Как в отеле. Впрочем, это явно была гостевая спальня. – Выбирай любую, мне всё равно.
Ютака скинул с плеч халат и покорно нырнул в ту, что стояла ближе к двери, жадно глядя на то, как неторопливо укладывается Хошино. Чёртова тумбочка мешала, и это злило неимоверно. Сон приходить отказывался. Близость Хидэ делала своё чёрное дело. Ютака крутился, не в силах успокоиться, и прислушивался к ровному дыханию Хошино. Неимоверно хотелось скользнуть к нему под одеяло, прижаться всем телом, и чтобы он обнял.
И, не выдержав, поднялся, сделав судьбоносные пару шагов, чтобы скользнуть под одеяло, прижаться всем телом…
- Ютака? – сонный голос Хошино разбил хрупкую мечту вдребезги. – Что ты тут делаешь?
Но если уж делать глупости, то до конца.
- Обними, – попросил Хигучи и зажмурился от собственной смелости. Или наглости?
- Ютака, ты пьян, – ровным голосом ответил Хошино и попытался отодвинуться, но ограниченное пространство кровати не позволило это сделать.
- Ты тоже, – Ютака прижался губами к обнажённому плечу Хидэ, пробуя на вкус пахнущую гелем для душа кожу.
- Это не оправдание нашим поступкам, – Хошино дёрнулся, но Ютака жарко дышал уже куда-то в шею и совершенно не давал рассуждать логически.
- Плевать, – обмирая от собственной смелости, заявил Хигучи и потёрся щекой о плечо Хошино. – Обними.
- Ты меня с ума сведёшь, – обречённо выдохнул Хидэ и неуверенно обнял басиста.
- Ты меня тоже, – Ютака мимолётно коснулся губ Хошино своими и, счастливый, устроил голову на его груди. – Спокойной ночи.
- Какая тонкая издёвка! – заметил господин звукоинженер и добавил, прижимаясь губами к макушке Ютаки: – Надеюсь, Толл меня не убьёт.
- Я не дам тебя в обиду, – сонно пробормотал Хигучи и засопел. Хошино долго ещё лежал, думая о чём-то своём и даже не замечая, что гладит Ютаку по спине, пока сон не сморил его.
Кавамура только-только успел выйти из душа, как занавеска на балконе колыхнулась, затрепетала, и в комнату ввалился ни капли не протрезвевший Сакураи. Лежащий на кровати Иноран прикрыл ладонью глаза. Они что, совсем не могут обойтись без ЕГО Рюичи?
- Сакураи-сан, что случилось? – Кавамура поспешил на помощь запутавшемуся в занавеске поэту.
Отвязавшись от на редкость приставучей шторы, Сакураи нетвёрдым шагом приблизился к кровати, бесцеремонно сдёрнул с Инорана покрывало, замотался в него на манер римской тоги и, простирая длань, заговорил замогильным голосом:
- Я один.
Пустота отлилась в изваянье.
Это конь. Грива пепельна. Площадь буграми.
Я один.
Полый оттиск, каверна, зиянье.
Виноградная шкурка в асбестовой рани.
Тонет в капле зрачка все земное сиянье.
Запевает петух – и запев долговечней гортани.
Я один.
Забываются, город, твои плотоядные трупы.
Глохнет гомон зевак – муравьями кишащие рты.
Мёртвый цирк обмерзает, растут ледяные уступы,
капители безжизненных щёк. Я озноб пустоты.
Я один.
С этим полым конём, изваянием ветра.
Вестовой моей жизни, бессильной поднять якоря.
Я один.
Нет ни нового века, ни нового света.
Только синий мой конь и заря.**
Голос Атсуши сорвался, и он опустился на пол, содрогаясь в рыданиях. Кавамура присел рядом, обнимая несчастного пьяного поэта.
- Ино, оденься, пожалуйста, – обратился он к Инорану. Тот послушно накинул халат. – Надо отвести его в комнату.
- Я не пойду туда, – сдавленным от слёз голосом сообщил Сакураи и теснее прижался к Кавамуре. – Я не могу быть один. Рюи-чан, пожалуйста, я не могу!
Иноран громко вздохнул, выражая своё возмущение подобной бесцеремонностью.
- Сакураи-сан, мы побудем с Вами, – успокаивающе заговорил Кавамура, гладя Атсуши по голове. Иноран насупился. Доброта ЕГО Рюичи не знала границ, и все этим бессовестно пользовались. – Успокойтесь, один Вы не останетесь.
- Ты такой хороший, Рюи-чан, – всхлипнул Атсуши и уткнулся Кавамуре в шею. Иноран задохнулся от возмущения. Да как он смеет так прикасаться к ЕГО Рюичи? – Жаль только, что занят уже.
По лицу Инорана расползлось выражение превосходства над противником. Вот вам всем!
- Ино, помоги, – позвал Кавамура, и гитарист отвлёкся от мысленной демонстрации всем среднего пальца. – Он ужасно тяжёлый. Бедный Толл!
Вдвоём они подняли уснувшего Атсуши и потащили в выделенную им на двоих с Толлом спальню. Кое-как раздели и уложили невменяемого Сакураи на быстро расстеленный Инораном футон.
- Ты побудь с ним, Ино, – переводя дыхание, заговорил Кавамура. – А я поищу Толла.
- Отличная ночка, что и говорить, – ядовито заметил Иноран, но херувим быстро заткнул его недовольство поцелуем, после которого гитарист заметно смягчился.
Толл нашёлся внизу, в гостиной. Он сидел один, пил оставшееся вино и то и дело тянулся за сигаретой. Кавамура открыл настежь окно, чтобы свежий воздух разогнал сизую завесь дыма, и обернулся к Толлу.
- Ягами-сан, что случилось? Почему пьяный Атсуши бродит по чужим комнатам?
- Что, к вам забрёл? – абсолютно незаинтересованно отозвался Толл и допил остававшееся в бокале вино. Кавамура решительно забрал у него бутылку и сигареты.
- Хватит, – твёрдо сказал он. – Не портите завтрашний день.
- Я устал, Рюи-чан, – тихим голосом заговорил Толл, прикрывая глаза. – Понимаешь? Я устал от него. Я тридцать лет у него вместо жилетки и спасательного круга. У меня больше нет сил терпеть всё это. Я хочу пожить для себя, в своё удовольствие, не думая о том, что ночью мне может позвонить Ачан и пьяно рыдать в трубку, а я должен буду сорваться и мчаться к нему. Я любил его, правда, – ещё лет десять назад я был бы счастлив, предложи он мне сойтись, – но сейчас я не чувствую ничего, кроме усталости. Рюи-чан, я прошу тебя, найди ты ему кого-нибудь, чтобы на Хису похож был…
- Нет, Ягами-сан, это тупиковый вариант. Ему нужен человек, абсолютно не похожий на Имаи-сана. Его нужно лишить возможности сравнивать.
- Делай как знаешь, Рюи-чан, только делай, пожалуйста! Я и так уже из последних сил держусь.
- А как же Вы?
- А я найду себе, как любит выражаться Ачан, гетеру и буду предаваться похоти и разврату, пока здоровье и деньги позволяют, – усмехнулся Ягами. – А когда деньги закончатся, я уверен, Рюи-чан, что ты не забудешь старика Толла.
- Я обещаю, Ягами-сан, – поклонился Кавамура. Толл вздохнул и поднялся.
- Пойдём, а то боюсь даже представить, какими словами меня сейчас поминает Иноран.
__________________________________________
* – Федерико Гарсиа Лорка «Мои черты замрут осиротело…», пер. Н. Ванханен
** – Федерико Гарсиа Лорка «Ноктюрн пустоты», пер. А. Гелескула.
Глава 16.
читать дальшеПроснулся Хошино от того, что кто-то осторожно тряс его за плечо. Приоткрыв глаза, Хидэ первым делом посмотрел на Ютаку. Тот спал, уткнувшись лицом ему в грудь, и в ближайшее время просыпаться явно не собирался.
- Хидэ, вставай! – зашипели прямо в ухо, и Хошино поморщился, переворачиваясь на спину. Рядом с кроватью стоял жутко недовольный Иноран.
- Ну какого чёрта? – застонал Хошино. – И чего вам всем не спится, а?
- Ты свой телефон вчера внизу оставил, – продолжил упражняться в змеином вокале Иноран. – А твоя жена решила устроить тебе проверку с утра. Сейчас Рюичи её обрабатывает, но лучше тебе поторопиться.
- Она приехала? – подскочил Хошино и судорожно принялся натягивать джинсы.
- Нет, просто позвонила, – хмыкнул Иноран и подал звукоинженеру рубашку. – Не понимаю я этих женщин. И как только Рюичи с ними справляется? Я бы уже давно нахер послал, а он там политес разводит. Смерти вы моей хотите. Сегодня ночью я это очень ясно понял.
- Прости, друг, – Хошино чуть сжал плечо гитариста, – но кто ж знал-то?
По лестнице Хидэ слетел в мгновение ока и кинулся на звук голоса Кавамуры, но застыл в дверном проёме кухни-столовой, прислушиваясь к разговору.
- …Да-да, Хошино-сан, я непременно передам супруге Ваше приглашение… – мёдом тёк голос херувима. – Почтём за честь сдружиться семьями… Нет, Хошино-сан, как Вы могли подумать такое о Вашем уважаемом супруге? Прекраснейший человек, да… Просто поздно легли вчера. Когда у людей достаточно общих тем для разговора, время летит совершенно незаметно… Нет, Хошино-сан, я противник всех этих пьяных оргий и ни за что не принял бы участие в подобном безобразии. Как и Ваш супруг, хочу заметить… Нет, моё имя в списке приглашённых должно служить Вам гарантией того, что ничего аморального или противозаконного не было и быть не могло…
Хошино обернулся на странный звук и увидел, что Иноран осторожно бьётся головой об стену.
- Ты чего? – спросил Хидэ, оторвав гитариста от стены. Тот притворно закатил глаза и обмяк в руках звукоинженера.
- Как ты с ней живёшь?
- Не знаю… Привык уже…
- …О, а вот и Хидэхико! – радостно воскликнул Кавамура и с невыразимой любовью посмотрел на Хошино. Тот обречённо вздохнул и забрал телефон из рук херувима.
- Да… Чего ты хотела?.. Нет, не забыл… Сейчас кофе выпью и приеду… Хорошо, куплю. Всё?.. Угу.
Господин звукоинженер сбросил звонок и сунул телефон в карман джинсов. Утро, которое должно было стать прекрасным, портилось на глазах.
- Прими душ и возвращайся, – подал голос молчавший до этого Ниикура. – А Шинья пока кофе сварит.
- А почему это я должен варить кофе, если не пью его? – возмутился Терачи. – Я тебе тут кто? Домохозяйка?
- Если я говорю тебе сварить кофе, ты идёшь и варишь его. Молча. И не вступаешь со мной в пререкания, – отчеканил Ниикура. – Особенно по утрам. И когда я злой.
- То есть всегда, – мрачно заключил Терачи и достал турку. Господин продюсер хлопнул себя ладонью по лбу и выскочил из кухни.
- Вот же старый мудак, – бормотал он, возвращаясь и неся в руках коробку. – Совсем атеросклеротические бляшки атаковали…
- Что это? – робко спросил Терачи, но к коробке не притронулся.
- Кофеварку купил позавчера, чтобы ты не стоял лишний раз у плиты, когда мне кофе приспичит, а отдать забыл, – виновато опустил голову Ниикура. – Скотина же, да?
Терачи быстро чмокнул господина продюсера в щёку и принялся разбираться с новым приобретением.
- А ещё я код от сейфа сменил, – признался Ниикура, не поднимая головы. – А тебе не сказал.
- И правильно сделал, – отозвался Терачи, возясь с кофеваркой. – А то я бы вчера тут живо порядок навёл.
- И банку с балкона не выкинул, – продолжил каяться господин продюсер.
- Ну и ладно, пусть стоит дальше, мне она не мешает, – Терачи выбрал на кофеварке нужный режим и, довольный, принялся смотреть, как взбивается пенка.
- И ты на меня не злишься? – поднял голову Ниикура. Шинья тихо рассмеялся, прикрывая рот ладонью:
- Као-чан, ты такой дурак.
Ниикура просиял, но потом спохватился и обвёл присутствующих фирменным тяжёлым взглядом. Иноран мрачно заметил:
- Никто ничего не слышал, Као-чан. Но лично я тебе, дураку, завидую.
Кавамура закрыл глаза и опустил голову. Семья – это семья, а Ино… А Ино – это всё. Вся его жизнь. Да, им было тяжело жить так, но ничего менять они не собирались. Да они бы просто не смогли ничего поменять!
- Прости. Я не хотел тебя задеть, – шёпот Инорана на ухо отозвался горячей волной внутри, и Кавамура обнял гитариста, притягивая к себе.
- Где я, Господи?! – громкий хриплый стон и грохот из кладовки дали понять, что маэстро изволил очнуться. Потом пшикнула открываемая банка, и голос Сугихары выдал: – О, спасибо Тебе, Господи, за это пиво!
- Если он сейчас разобьёт все банки с твоей любимой корейской капустой, пострадаешь только ты, – невозмутимо произнёс Терачи, разливая кофе по чашкам. Ниикура, матерясь, понёсся в кладовку. – Я всё равно эту дрянь не ем, – добавил Шинья и занялся приготовлением чая.
- Святой фаллос Шивы, Ниикура, ты ли это? – развязно воскликнул Сугихара, увидев в дверях господина продюсера.
- Не знаю, как насчёт Шивы, а я сейчас свой достану, – пообещал Ниикура, включая в кладовке свет. Маэстро жалобно застонал. – Поднимайся и вали в душ, пьянь.
- Слишком ярко… – заскулил Сугихара. – Гадкое, гадкое солнце… Выключи его, ты, изверг! Я требую привата и интима! Свечи есть?
- Только ректальные. Воткну и подожгу. Ребята, – обернулся Ниикура к неразлучной парочке, – доставьте его в душ. Но пока проект не закончится, не топите. Он нам ещё пригодится.
Кавамура с Инораном подхватили до сих пор не протрезвевшего маэстро и поволокли его в ванную. В дверях они столкнулись с Хошино.
- Хидэ, дрррруууххх! – возопил Сугихара и сделал попытку вырваться из рук неразлучной парочки. – Ты просто обязан меня спасти после всего, что вчера между нами было!
- Кто бы меня спас, – вздохнул Хошино и придержал дверь ванной. Настроения не было вообще. Как потом объясняться с Ютакой за свой побег, Хидэ понятия не имел. Некрасиво получилось. А уж извиняться перед Толлом, который сейчас сидел на кухне и, подперев рукой тяжёлую после бурной ночи голову, цедил зелёный чай, подсунутый ему заботливым Шиньей, вообще было страшно.
- А где Ачан? – спросил Хошино и сел за стол. Терачи тут же поставил перед ним чашку с кофе, и Хидэ благодарно кивнул.
- Спит, сволочь, что ему будет с ящика-то, – отозвался Толл и скривился. – Нервы только мне все вымотал. Он выспится и будет бодрым и свежим, скотина, а у меня по его милости сейчас голова раскалывается. И этот ещё… сопляк. Совсем голову из-за тебя потерял.
Хидэ поперхнулся кофе и закашлялся. Шинья похлопал его по спине, отчего у Хошино искры из глаз посыпались.
- Спасибо, Шин-чан, мне уже лучше, – выдавил он из себя и поднялся. – Я, пожалуй, поеду.
- И этот такой же, – донёсся в спину голос Толла. – Все вы одинаковые: получите своё и сваливаете. А я потом его по барам ищу и пытаюсь привести в человеческий вид. И заодно объяснить, что жизнь на этом не заканчивается.
Хошино замер, не дойдя до прихожей. В глазах потемнело.
- Да не было у нас ничего! – заорал он, потеряв терпение. – Не было, слышишь?!
- Спокойно, Хидэ, – рядом возник Кавамура. – Поехали, я тебя отвезу. Тебе за руль лучше не садиться – ты вчера прилично выпил.
- Доброе утро! – ядовито сказал Ниикура и схватил с подоконника сигареты. Терачи поморщился, но промолчал, только окно открыл и поставил перед Каору пепельницу.
День начинался отвратительно.
Атмосфера в студии царила откровенно нерабочая, и господин продюсер уже готов был убить этих великовозрастных дебилов. И – в кои-то веки – причиной этого был вовсе не Эндо. Эндо как раз прилежно работал. К Кавамуре и Инорану претензий вообще никогда не было – личное они на работу не тащили. Клавишники тоже были вполне адекватными. А вот Сугихара всё ещё маялся с похмелья – похоже, что той банкой пива дело не ограничилось, и маэстро продолжил возлияния. Теперь его раздражали громкие звуки, а свою скрипку он попросил спрятать от него подальше, пока он её не раздолбал в порыве злости. Цайфер по этому поводу очень веселился и обещал научить маэстро пить, если, конечно, тот рискнёт ему довериться. Маэстро швырялся в шутника нотными листами, но жизнерадостность Цайфера от этого нисколько не уменьшалась.
Ютака сидел со своим басом, не поднимая головы, и всё время молчал. Это было как-то даже… жутковато. Таким господин продюсер видел басиста впервые. Видимо, одинокое пробуждение оказалось слишком болезненным для влюблённого организма младшего Хигучи. Хошино оставался каменно невозмутимым, но глаз не сводил с басиста.
Толл злился, но тоже молчал. Предъявить Хидэ ему было нечего. С Атсуши он даже не разговаривал – видимо, боялся сорваться. Впрочем, Сакураи, столкнувшийся с утра в студийном коридоре с Хисаши, тоже не горел желанием общаться с кем-либо. Ниикура достаточно мягко попросил Имаи-сана не приезжать больше сюда, не согласовав свой визит предварительно, хотя на самом деле хотелось просто набить семпаю морду.
Ямада отсутствовал по уважительной причине: готовился к концерту. Поэтому некому было приносить всем кофе с пирожными и отвлекать от тягостных раздумий.
Ниикура помассировал виски – побаливала голова, и, по-хорошему, стоило прекратить всё это безобразие и распустить всех по домам, сделав напоследок отеческое внушение, но что от этого изменится?
- Каору, может, разойдёмся на пару дней? Толку никакого от такой работы, – мягкий голос Кавамуры озвучил его мысли. Ниикура поднял голову.
- А что изменится за пару дней? – спросил устало, и на плечи опустились руки вокалиста, массируя затёкшие мышцы.
- Кто знает, кто знает… – загадочно отозвался Кавамура, не прекращая массаж. Ниикура расслабился и тихонько застонал.
- Руки у тебя золотые, Рюи-чан, – господин продюсер прикрыл глаза и замолчал, обдумывая предложение вокалиста. – Ладно, будь по-твоему. Два дня тунеядцам на возвращение в бренный мир. Но потом поблажек не будет.
- Как скажешь, дорогой, – мурлыкнул Кавамура и убрал руки. – Я сейчас донесу твою мысль до народа. А ты отдыхай.
- Теперь я понимаю, почему Иноран так за него держится, – буркнул из своего угла Сакураи, провожая взглядом херувима, и вздохнул завистливо. Жаль, что Кавамура занят. Очень жаль. Другого такого не найти. Вот чтобы и понимал, и об искусстве поговорить можно было, и стихи сочинять, и массаж, и в постели ублажал, а то вон какой Иноран довольный ходит, и красивый такой же… И не Хиса, предатель и трус. Атсуши тяжело вздохнул, отбросил упавшие на лицо волосы и снова склонился над блокнотом.
Он даже не заметил, увлёкшись, как Толл увёз совершенно потерянного Ютаку, на корню пресекая все попытки Хошино подойти к басисту. Сакураи выскочил в коридор, надеясь поймать хоть кого-то, кто смог бы подбросить его до дома, и с удивлением услышал, как Хаяма предлагает Рёичи куда-то вместе съездить, и тот соглашается. На выходе к ним присоединился Кен, и Атсуши едва успел поймать падающую челюсть. Ситуация выглядела совершенно фантастической, и Атсуши непременно порадовался бы за Эндо, если бы не насущная проблема: как добираться до дома. К Хошино подойти было страшно, не то что просить об одолжении, да и видно было, что не торопится господин звукоинженер уезжать с работы. Положение казалось безвыходным, а ездить на такси Атсуши не привык.
- Сакураи-сан, всё в порядке? – в голосе Кавамуры сквозило удивление. Растерянный поэт обернулся, сталкиваясь с неразлучной парой, и попытался сделать не слишком несчастное лицо.
- Да я… – начал он, но Иноран перебил его:
- Бросили?
Атсуши тяжко вздохнул и понурился. Отрицать очевидное смысла не было.
- Сегодня мы на «Мерседесе», так что места всем хватит, – озорно улыбнулся Иноран и выхватил из рук Кавамуры ключи. – Чур, я за рулём!
- Отлично, – кивнул Рюичи, – у меня как раз есть разговор к Сакураи-сану.
Уже в машине, устроившись с Кавамурой на заднем сиденье, Атсуши задал мучающий его вопрос:
- О чём ты хотел поговорить, Рюи-чан?
- Вы, наверное, знаете, что у Ямады сегодня концерт, – начал Кавамура, а Сакураи непонимающе нахмурил тонкие брови. Какой ещё концерт? Херувим принял к сведению оторванность поэта от окружающего мира и продолжил: – И Ямада-сан приглашал меня, но я, к превеликому моему сожалению, пойти не смогу – у меня на вечер назначена встреча, отменить которую никак не получится. Обидно будет, если пропадёт приглашение, поэтому я подумал, что Вам, Сакураи-сан, это может быть интересно и даже полезно. Отвлечётесь, узнаете о своём коллеге что-то новое, – может, вообще его с другой стороны увидите, кто знает, – лукаво улыбнулся Кавамура, доставая флаер и протягивая его Атсуши. Тот с сомнением посмотрел сначала на Кавамуру, потом на приглашение…
- Что Вы теряете, Сакураи-сан, идя на концерт? – подал голос Иноран, не отвлекаясь от дороги. – Своё вечное одиночество?
Атсуши вспыхнул, но промолчал, только забрал флаер из рук Кавамуры. Ах, какая они гармоничная пара – то, что Рюичи видит, Иноран чувствует. Редкое сочетание. И ведь стараются помочь ему, поддержать…
- Сегодня в семь? – переспросил Атсуши, рассматривая приглашение. – А что это за клуб?
- Приличный клуб, небольшой, но очень уютный, – ответил Кавамура, пряча торжествующую улыбку в уголках губ. – Вам понравится, я уверен. У Ямады на концертах всегда особенная атмосфера.
- Ты на его концертах был? – удивился Атсуши.
- Были, – поправил Иноран и остановил машину у дома Сакураи. – Если что, звоните.
Клуб оказался действительно весьма уютным, а Ямада – неожиданно артистичным и одухотворённо красивым. Он жил своей музыкой, в которой причудливо переплелись французский шансон и традиции театра Кабуки. Атсуши, забившийся в самый дальний и тёмный угол, уступив своё место какой-то восторженной девушке, – явно поклоннице творчества Ямады, – как зачарованный следил за движениями удивительно красивых рук, обычно скрытых длинными рукавами рубашки, за струящемуся по плечам водопаду чёрных, как смоль, волос. Кавамура оказался прав: Ямада Коси, которого Атсуши с самого начала знакомства считал фриковатым и немного фальшивым со всеми его французскими словечками и дикими нарядами, открылся с совершенно иной стороны.
И когда концерт закончился, и Ямада, раскланявшись с залом, исчез за кулисами, Сакураи поймал себя на мысли, что ни черта он не знает об этом человеке. Мало того, он сам, знаменитый и уважаемый поэт, филолог, переводчик, оказался свиньёй и трусом. Побоялся подойти, поздравить, поблагодарить – да он даже покупкой цветов не озаботился! Стыд накатил мучительной, жаркой волной, и Атсуши, едва выйдя на залитую вечерними огнями улицу, набрал проверенный номер. Трубку на том конце сняли почти сразу.
- Рюи-чан, прошу, скажи мне, какое я никчёмное дерьмо, – на одном дыхании выпалил Атсуши.
- Рюичи Вам этого никогда не скажет – воспитание не позволит, а я – запросто, – бодро откликнулся Иноран. Сакураи зажмурился и мысленно досчитал до десяти. Сегодня точно не его день. – Ну так что, – продолжил гитарист, – можно уже говорить?
- Не надо, Ино-чан, я всё уже понял, – пробормотал Атсуши и отключился. Но не успел убрать телефон, как тот тут же оповестил о входящем звонке. – Да?
- Прошу простить меня, Сакураи-сан, – зазвучал голос Кавамуры. – Я не уследил, а Ино вечно мои вещи таскает без спроса.
На заднем плане послышался задорный смех Инорана. Атсуши вздохнул.
- Что мне делать, Рюи-чан? Я ведь даже не подошёл к нему.
- А Вы где сейчас? – перешёл к делу Кавамура. Иноран прекратил смеяться и недовольно забурчал что-то неразборчивое.
- Возле клуба.
- Сидите там и никуда не уходите. И на грудь не принимайте. Я приеду через двадцать минут, – проинструктировал херувим и отключился.
Когда на обочине притормозил знакомый чёрный «Мерседес», Сакураи уже изрядно успел испортить себе настроение самоуничижением, и потому садился в машину совершенно мрачным и опустошённым.
- Семнадцать минут сорок четыре секунды, – звонко объявил Кавамура. – Ты проспорил, Ино.
- Да с тобой хоть не спорь, – недовольство в голосе Инорана явно было притворным. – Тебе что «Феррари», что «Геландеваген», что джеевский «Харлей» – один чёрт. Слушай, неудержимый, а тебя не оштрафуют?
- Я ничего не нарушал, – сообщил Рюичи и усмехнулся: – Ну что, ты сегодня без пива?
- Да не очень-то и хотелось, – хмыкнул Иноран. – Куда дальше-то поедем?
- Куда кривая выведет, – засмеялся Кавамура, и «Мерседес» плавно тронулся с места.
Атсуши было всё равно. Он бездумно смотрел в окно, не задерживаясь взглядом ни на чём. Эйфория от концерта сменилась глухим раздражением на самого себя.
Остановив «Мерседес» у большого цветочного магазина, Кавамура выскочил из машины и скрылся за стеклянными дверями. Сакураи безучастно смотрел ему вслед и ничего даже не собирался понимать. Сидящий впереди Иноран молчал, за что Атсуши был ему весьма благодарен – желания разговаривать не было вообще.
Кавамура вернулся минут через пятнадцать, неся в руках изысканный букет – Сакураи про себя отметил, что непременно обратил бы на него внимание, выбирай он цветы для Ямады. Но время вспять не повернёшь, и если человек к пятидесяти годам не поумнел, то надеяться уже не на что. Рюичи открыл заднюю дверь, вручил букет опешившему Атсуши и вернулся на водительское место. «Мерседес» ласково заурчал двигателем и влился в бесконечный поток машин.
Когда Кавамура остановил машину в незнакомом дворе, Атсуши проявил признаки беспокойства.
- Где мы? – спросил он, озираясь по сторонам. Обычный спальный район, ничего примечательного. Херувим обернулся и, глядя прямо в глаза тем самым взглядом, от которого маэстро Сугихара становился совсем ручным, а остальные просто затихали и не смели перечить, отчеканил:
- Четвёртый этаж, по коридору направо, последняя дверь.
Сакураи покорно – засмотрит ведь насмерть, с Кавамуры станется, – выбрался из машины и скрылся за подъездной дверью. Четвёртый этаж, по коридору направо, последняя дверь. Минутная заминка перед тем, как нажать на звонок, – и будь что будет.
Дверь распахнулась, являя взору опешившего поэта Ямаду Коси – без макияжа, в домашней юкате, с убранными в низкий хвост волосами. Сакураи сглотнул, а Ямада, спохватившись, отошёл в сторону, приглашая пройти и разделить с ним вечернюю трапезу. Атсуши совершенно не помнил, как вошёл, как преподнёс цветы, что говорил – очнулся уже в гостиной, восторженно рассматривая богатейшую библиотеку Ямады. Увидев томик Бодлера, тут же вытащил его, благоговейно листая страницы – редкое издание, подарочное, безумно дорогое. И сам не заметил, как начал читать вслух:
- Уж вечер. Все цветущие растенья,
Как дым кадил, роняют аромат;
За звуком звук по воздуху летят;
Печальный вальс и томное круженье!
Как дым кадил, струится аромат;
И стонет скрипка, как душа в мученье;
Печальный вальс и томное круженье!
И небеса, как алтари, горят…
- …И стонет сумрак, как душа в мученье,
Испившая сует смертельный яд;
И небеса, как алтари, горят.
Светило дня зардело на мгновенье.
Земных сует испив смертельный яд,
Минувшего душа сбирает звенья.
Светило дня зардело на мгновенье.
И, как потир, мечты о ней блестят…* – закончил Ямада, расставляя на столике тарелки.
- Вы любите Бодлера? – искренне удивился Сакураи, не веря ушам своим.
- Я вообще поэзию люблю, – ответил Ямада и жестом пригласил к столу. Атсуши с сожалением вернул книгу на место и устроился напротив хозяина дома. – Меня всегда тянуло к искусству – в особенности, как Вы могли заметить, к французскому. Я несколько лет прожил во Франции, но дом мой здесь, и я вернулся.
Сакураи не нашёлся с ответом, опуская глаза и сосредотачиваясь на еде. Ужин проходил в молчании, но когда Ямада достал из ведёрка со льдом бутылку шампанского, Атсуши сделал попытку протеста:
- Пожалуй, я воздержусь…
- Почему это? – в голосе Ямады звучало искреннее недоумение.
- Мне ещё назад ехать, а… – тут Атсуши замолчал, понимая, что, скорее всего, Кавамура с Инораном уехали.
- Вас привезли, – не спрашивая, а утверждая, заметил Коси, и Сакураи кивнул. – И я даже предполагаю, кто бы это мог быть.
- Кавамура, – прошептал Атсуши и залился румянцем стыда.
- Какой хитрец! – засмеялся Ямада, глаз не сводя со смущённого гостя. – Значит, вызовем Вам такси. Надеюсь, Вы не будете против? А если хотите, можете остаться у меня.
- Нет-нет-нет, – запротестовал Атсуши, – у меня завтра лекции в университете, а весь лекционный материал дома.
- Тогда точно такси, – кивнул Коси и разлил шампанское по бокалам. – Потому что звонить милейшему Рюичи-куну в столь поздний час я бы не решился.
В гостиную вошёл крупный полосатый кот и, подойдя к гостю, принялся его обнюхивать. Сакураи засиял и потянулся к животному.
- Ты тоже кошек любишь? – выпалил он, почёсывая кота за ушком. Брови Ямады удивлённо взметнулись вверх – куда делась ледяная вежливость Атсуши?
- Люблю, – решил он не заострять на этом внимания. – Да вы, похоже, просто нашли друг друга.
- У меня две кошки, – принялся оживлённо рассказывать Сакураи, перетащив кота себе на колени. – И я в них просто души не чаю. Совершенно удивительные животные!
Ямада кивал, слушая такого непосредственного Атсуши – в студии он никогда таким не был, оставаясь замкнутым и печальным. И, может быть, не только его коту, но и ему удастся вернуть к свету погрязшего в алкоголе и переживаниях Сакураи.
Выждав академические пятнадцать минут, Кавамура повернулся к Инорану.
- Ну что, домой?
- На всю ночь?
- Да.
- Тогда заедем за пиццей?
- Конечно, – Кавамура легко скользнул пальцами по щеке Инорана. «Мерседес» тихо выкатился со двора и снова растворился в потоке вечерних огней.
_______________________________________
* – Шарль Бодлер «Гармония вечера» (из сборника «Цветы зла»), пер. А. Владимирова.
Автор: Nata-lie
Бета: Работаю без посредников.
Категории: AU, слэш, юмор.
Рейтинг: R (на меньшее не согласна).
Пейринг: Ken/Ryoichi, Hoshino/U-ta и всякие намёки.
Размер: макси (подозреваю, что опять меня разнесёт).
Предупреждение: дурдом, но без извлечения личной выгоды.
Статус: В процессе.
От автора: автору пока не стыдно, так что и сказать нечего.
Глава 14.
читать дальшеШинья спал за столом, невзирая на шум вокруг. Ниикура посматривал на него, но никаких действий пока не предпринимал. Драммер явно превысил допустимую для себя норму потребления спиртного на килограмм живого веса, и будить его было просто страшно – за последствия этого действия господин продюсер не ручался. Но и оставлять Шинью спать на жёстком и неудобном столе Ниикура не хотел.
Наконец, решившись, он поднялся и обошёл драммера, прикидывая, как бы поудобнее его транспортировать в спальню.
- На руках, Каору, только на руках! – заржал Цайфер. – Ты обещал!
- Заткнись, Ичиро! – прошипел господин продюсер, подхватывая спящего драммера на руки. – Разбудишь – сам пойдёшь искать его катану.
- Понял, не дурак, – сбавил громкость Такигава и тоже поднялся. – Я помогу.
- Као-чан… – пробормотал Шинья и поудобнее устроил голову на плече Ниикуры.
В комнате снова воцарилась недоумённая тишина, и даже Сугихара замер, не донеся до рта бокал, который Ямада, воспользовавшись паузой, ловко у него отобрал и отставил подальше.
- Никто ничего не слышал, – понизив голос, сообщил Ниикура и грозно посмотрел на гостей.
Все сделали отсутствующий вид, словно Терачи вообще рта не открывал. Господин продюсер ещё раз обвёл всех контрольным тяжёлым взглядом и вышел, безропотно неся своё горе.
- Сейчас Цайфер вернётся, и мы поедем, наверное, – обратился Исоно к имениннику. – Ты уж прости, Хидэ, но если мы тут ещё задержимся, то канкан на столе в исполнении этого неугомонного вам точно обеспечен.
- А я бы посмотрел, – заинтересовался Сугихара. – С раздеванием?
- Если бы без раздевания, я бы даже не стал заморачиваться, – заверил его Кё. – Но такое зрелище я предпочту оставить для своих глаз. Рёичи-кун, – повернулся Исоно к Эндо, который тоже готов был уехать, но всё никак не решался, видя абсолютную пассивность старых интриганов, – ты с нами?
- Третьим будешь? – нахально влез в разговор вернувшийся Цайфер.
Рёичи растерянно посмотрел на Кё. Тот невозмутимо приблизился к любовнику.
- Эй-эй, – резво сдал назад Такигава, – ты свои колющие предметы держи при себе.
- То-то же, – довольно хмыкнул Исоно и обернулся к Рёичи: – Ну что, ты едешь?
- Поезжай, – устало махнул рукой Толл. – Сам видишь, у меня тут полная кондиция. И оставить нельзя – обязательно глупостей натворят, идиоты престарелые.
Эндо посмотрел на Сакураи. Тот сидел, забившись в угол дивана, и что-то бормотал, периодически взмахивая рукой, словно дирижировал самому себе.
- Даже не прислушивайся, – прокомментировал ситуацию Ягами. – Стихи читает про несчастную любовь – с вариациями на тему Хисы и его гнилой душонки.
- А Юта где? – спросил Рёичи, оглядываясь по сторонам. Толл нахмурился.
- Вроде бы отошёл освежиться… Твою ж мать, что мне теперь, разорваться, что ли?
- Ваше? – вежливо спросил вновь возникший в дверном проёме Цайфер, держа за шкирку нечто. Нечто вяло дрыгало ногами в десяти сантиметрах от пола и просило подарить его имениннику.
Толл закрыл лицо руками.
- Они меня с ума сведут, – пожаловался он. – Два влюблённых кретина.
- Держись, дружище, – подбодрил его Цайфер и сгрузил нечто на диван. – И держи. Оно на крыльце плакало. Я не мог пройти мимо.
- Устроили человеку праздник, понимаешь ли, – вполголоса ругался Толл, пытаясь привести младшего брата в относительно человеческий вид. – Поганой метлой тут всех гнать надо. Отмечал бы лучше в кругу семьи, с супругой…
- Я за неё! – оживилось нечто и выпятило несуществующую грудь. Ягами влепил брату подзатыльник, и тот покорно затих.
Наблюдавший всю эту сцену Хошино хрюкнул от смеха.
- Ребят, клянусь, шикарный праздник, – выдавил он из себя и снова зашёлся в хохоте.
- Что за истерика? – поинтересовался вернувшийся Ниикура.
- Да сплошные сюрпризы, – раздражённо ответил Толл. – А от Шиньи я вообще такого не ожидал. Сколько с ним пью – и ни разу ничего подобного не было. Ты с кем связался, Каору?
- Ну, знаешь, я смотрел на его профессиональные качества при приёме на работу, а не родословную изучал, – обиделся Ниикура. – Как по мне, так пусть лучше самурай, чем отчаянная домохозяйка. А катану, пожалуй, перепрятать надо – на всякий случай.
- Ну да, тоже верно, – вздохнул Ягами и повернулся к застывшему в раздумьях Эндо: – Рё-чан, ты поезжай, хоть отдохнёшь. А я останусь с этими спиногрызами.
- Я провожу, – поднялся Хошино и вышел вслед за уезжающими гостями. – Такси вызвать?
- Я уже вызвал, – Цайфер убрал телефон в карман. – Через десять минут подъедет.
Рёичи смотрел на гитариста и никак не мог понять, почему он трезв, хотя пил едва ли не наравне с влюблёнными страдальцами.
- Чтобы его свалить, нужно что-нибудь покрепче, – шепнул Эндо на ухо стоящий рядом Исоно. – Вино его не берёт. Кстати, Рёичи-кун, если хочешь, можешь переночевать у нас.
- Третьим будешь! – радостно сообщил Цайфер и отскочил подальше от Кё.
- Я в ваших забавах участия принимать не буду, – заявил Исоно, глядя на Такигаву. – Развлекайтесь сами, а я спать пойду.
Эндо заподозрил неладное. Очень уж двусмысленным получился диалог. Зачем они его приглашают к себе? Позабавиться?
- Да и хрен с тобой, – махнул рукой Цайфер. – Без тебя обойдёмся. Но на завтрак не рассчитывай. Для Рёичи-куна приготовлю, а для тебя – нет.
- Измором взять решил, да? – недобро усмехнулся Исоно. – А слабо просто приехать и лечь спать, а утром спокойно поработать всем вместе? После завтрака, разумеется.
- Умеешь ты уговаривать, Кё-чан, – Такигава обнял любовника и, вполне довольный жизнью, взглянул на застывшего изваянием Эндо: – Рёичи-кун, расслабься, никто тебя в групповушку не заманивает. Мы люди приличные, воспитанные, своё личное храним в спальне, а лишних туда не приглашаем. Я просто хочу, чтобы ты посмотрел мои наработки – может, сразу даже что-то получится. У меня домашняя студия, – пояснил Такигава в ответ на вопросительный взгляд Эндо. – О, а вот и такси.
Цайфер первым подскочил к машине, услужливо открыл заднюю дверцу и поклонился:
- Прошу вас, мадамы!
- Убью гада, – посулил Исоно и погрозил любовнику кулаком.
Троица погрузилась в машину и, помахав на прощание имениннику, отчалила. Хошино вздохнул. Возвращаться в дом не хотелось – успеет ещё. А вот сад Ниикуры точно заслуживал внимания. Насколько знал Хошино, разведением цветов занимался самурай Шинья, а суровый господин продюсер отвечал за благоустройство сада и самолично мостил камнями садовые дорожки и устанавливал беседки. «Я вас, сволочей, знаю,» – вспомнил господин звукоинженер слова своего начальника, – «если вам не понатыкать везде запрещающих знаков, вы все клумбы вытопчете своими говнодавами, а своими тощими задницами газоны протрёте.» Сказано это было одногруппникам господина продюсера – лихим ребятам, которые, выпив, становились дикими, как стая половозрелых павианов. Кстати, окончательный развал группы был спровоцирован именно здесь, когда Дайске с Тошимасой, напившись в хлам, гонялись за вокалистом по всему саду и изрядно попортили всю культурную растительность. Вид плачущего посреди разгромленного сада самурая Шиньи до такой степени раздраконил Ниикуру – тогдашнего Лидера группы, – что он припомнил согруппникам все их прегрешения за долгую историю существования коллектива и пообещал убить с особой жестокостью, если через десять минут они не исчезнут из его поля зрения. Ребята оказались не только понятливыми, но и быстрыми, а через неделю деятельность группы была официально приостановлена.
Ещё через неделю Ниикура спустил чёртову уйму денег на приобретение новых растений, самурай Шинья счастливо ковырялся в земле, и Хошино чётко помнил, как сидел на веранде этого дома, смотрел на ребят и дико им завидовал. Женился он вроде бы по любви, но… была ли это любовь? Или он просто принял желаемое за действительное, как часто случается? Сначала вроде всё было хорошо, но чем дальше, тем меньше оставалось точек соприкосновения с супругой, кроме общего быта. Хошино всегда хотел иметь свой дом – вот такой же, как у Ниикуры, с садом, – но супруга предпочла современную квартиру со всеми удобствами. Спорить Хидэ не стал, просто всё чаще задерживался в студии, чтобы после того, как все разъедутся, спуститься в сад и долго сидеть в одной из беседок – в той, что в китайском стиле, – пока Каору не окликнет его, чтобы пригласить к ужину.
Хошино направился к излюбленной беседке, но замер – внутри уже кто-то был. Он хотел уйти, но из расположенной неподалёку второй беседки его негромко окликнули. Хидэ послушно нырнул внутрь.
- Присаживайся, любитель природы, – Сугихара сидел с бокалом вина, а на столике рядом стояла початая бутылка. – Выпьешь со мной?
- Давай, – согласно кивнул Хошино и устроился поудобнее. – А бокалы где взял?
- С собой принёс, – вздохнул Сугихара. – Надеялся, что найду компанию на эту бутылку.
- А ты тут чего сидишь? – спросил Хошино, подставляя бокал. – От Ямады прячешься?
- Он уехал, – ответил Сугизо и кинул печальный взгляд в сторону китайской беседки. – А я остался. Не хочу дочери на глаза в таком виде показываться. Она этого не оценит. Коси приглашал к себе, но я отказался. Хотел тут побыть. Красиво у Ниикуры, что и говорить.
- А там кто? – Хидэ заинтересованно всмотрелся сквозь деревянную решётку и замер. В китайской беседке сидела неразлучная парочка. Хошино прислушался к их разговору.
- …Нет, Рюи-чан, нынче не та уже Формула пошла, понимаешь? Вот помнишь, когда мы только начинали её смотреть, тогда был настоящий спорт, – говорил Иноран, улыбаясь воспоминаниям. – Ты же меня подсадил на это дело.
- Да, верно, – согласился Кавамура. – Помнишь, мы в туре как-то раз были, и мчались в гостиницу после концерта, бросив остальных, чтобы не пропустить трансляцию?
- Ага, – подхватил Иноран, – а Суги-чан нам потом в стенку долбил, чтобы мы звук убавили, и обещал удавить утром.
- Его скрипка иногда звучит противнее, чем визг формульных моторов на высоких оборотах, – добавил Кавамура, и они рассмеялись.
Хошино удивлённо посмотрел на Сугихару. Тот пожал плечами.
- Они мне спать мешали. Моторы визжат, комментатор вопит, и эти два придурка улюлюкают и орут: «Красные всегда впереди!»
Хидэ улыбнулся. Хорошее, наверное, было время…
- Сейчас всё обесценилось, – продолжал Иноран, и мягкий свет китайских фонариков золотил его кожу, делая похожим на загадочное божество, – всем подавай шоу, а про спорт уже давно забыли. А в девяностых главным был именно спортивный дух. Помнишь, как мы болели за «Феррари»? Радовались редким победам, переживали каждую неудачу «красных», болели за Алези и Бергера…
- Да уж, Бергер был мастером оборонной тактики, – согласился Кавамура. – Практически никто не мог его обойти на трассе. Намертво за ним вставали, пока мотор не перегревался. И никаких тебе приказов из боксов, никаких «пропусти», «уступи» и прочего…
- А помнишь, как Алези восторгался новым болидом «Феррари»? Это самая быстрая машина в пелотоне, говорил он, у неё скорость на прямых просто невероятная, вот если бы она ещё и поворачивать умела…
- Да-да-да, – подхватил Кавамура, – они, бывало, так и уходили с трассы по прямой – чётко в стену из покрышек. А если это случалось после финиша, то любой пилот мог их подвезти до боксов, и это не каралось совершенно. Был профсоюз пилотов, был дух соревнований, было чувство братства, а сейчас… Эпоха джентльменов ушла, а нынешним пилотам только мотивацию и подавай, а гоняться просто потому, что иначе не можешь, – слабо.
Они замолчали. Иноран откинул голову, прислоняясь затылком к деревянному столбику.
- Рюичи, – позвал он.
- Ммммм? – откликнулся Кавамура.
- Поцелуй.
Хошино с замиранием сердца следил, как Рюичи наклоняется к прикрывшему глаза Инорану и нежно касается его губ своими. Иноран обнял Кавамуру за шею, притягивая ближе, но тот отстранился.
- Не боишься, что нас увидят? В соседней беседке явно кто-то есть, – заметил Кавамура. – Я слышу бульканье вина и звон бокалов.
- Пусть завидуют, – хмыкнул Иноран и призывно приоткрыл губы.
- И даже не беспокоишься за репутацию? – не унимался Рюичи, явно дразня гитариста.
- За твою?
- За свою.
- Ты сделаешь всё, чтобы никто ничего не помнил, – Иноран сменил тактику и теперь смотрел на Кавамуру своими огромными глазищами.
- Ты так во мне уверен? – не сдавался Рюичи.
- Абсолютно, – выдохнул Иноран совершенно искренне и потянулся за поцелуем.
Хошино отвёл взгляд. Хитрая зараза Кавамура устами Инорана чётко дал понять, что лучше о случайно увиденном не распространяться. Тяжёлый вздох со стороны Сугихары доказывал, что и маэстро прекрасно всё понял.
- Если бы в молодости я не был таким самонадеянным придурком, то сейчас находился бы на месте Инорана, – с горечью в голосе заметил Сугихара и налил ещё вина. – Давай выпьем, Хидэ, за то, чтобы ты не повторил моих ошибок. Нет ничего гаже, чем вот так смотреть на чужое счастье и понимать, что ты сам упустил свой шанс.
Хошино осушил бокал и задал интересующий его вопрос:
- А что ты натворил?
- В том-то и дело, что ничего, – отозвался маэстро и опустил голову. – И от этого особенно мерзко. Понимаешь, Хидэ, лучше уж рискнуть, чем потом сожалеть всю оставшуюся жизнь. Я на Рюичи сразу внимание обратил, ещё когда он только-только к нам в группу пришёл. Выпендривался перед ним, как мог, но он только вежливо улыбался на все мои выкрутасы – и всё. И я решил, что никуда он от меня не денется, тем более что парнями Кавамура никогда не интересовался, и пустился во все тяжкие.
- А Иноран?
- Иноран тогда жил с Джеем, никаких видов на Рюичи не имел, так что я был спокоен. Как выяснилось, зря. Свою территорию надо помечать сразу, иначе потом никому ничего не докажешь, – усмехнулся Сугихара и разлил остатки вина по бокалам. – У нас в группе отношения всегда были дружеские, поэтому я и значения не придал тому, что Рюичи с Инораном стали куда-то вместе ходить, у них появились общие интересы – вот, например, как гонки. Кавамура же сам гонщик, а сейчас у него и команда собственная есть. Кстати, невероятное зрелище – Рюичи в гоночном комбинезоне, за рулём или на капитанском мостике… Кхм, да, о чём это я? В девяносто шестом у Инорана с Джеем какая-то ссора вышла, но я подробностей не знаю, не моё это дело, и группа взяла паузу. Каждый занялся своими проектами, но лучше всего это получалось у Рюичи. Он всегда появлялся в окружении красивых девушек, и я решил, что ничего не изменилось. Через два года мы опять собрались все вместе, и я заметил, что дружба между Инораном и Рюичи только окрепла. У меня тогда Луна была маленькая, и мне некогда было анализировать чужие отношения. Но дальше – больше, эти двое стали проводить вместе слишком много времени. Потом как-то всё завертелось, закрутилось: туры, концерты, клипы… А в двухтысячном Джей заговорил об окончательном распаде группы. Было тяжело и больно, но сторонние проекты немного отвлекали. Впрочем, то, что я делал, было больше для собственного удовольствия, чем ради денег. А потом мне предложили преподавать, и я согласился. А что – тоже слава, признание, благодарность, – Сугихара как-то невесело усмехнулся и приложился к бокалу. – Я видел совместный проект Кавамуры, Инорана и Хаямы, был на их концертах, но окончательное понимание того, что я потерял Рюичи, пришло после нашего реюниона. Кавамура на сцене всегда старался не обделять никого из нас своим вниманием, но если нас он обнимал по-дружески или от избытка адреналина, то в каждом его прикосновении и взгляде в сторону Инорана чувствовалась нежность. Настоящая, а не для публики.
- Но Кавамура женат, как же он… – начал Хошино, но Сугихара перебил его:
- Семья – это семья. Это долг, это традиции, это обязательства, это продолжение рода, в конце концов. А любовь – это Иноран. Я не знаю, как у них так получилось, почему Рюичи сдался и почему вообще обратил внимание на мужчину, но факт остаётся фактом: они счастливы. А я дурак.
- Ты его до сих пор любишь? – участливо спросил Хошино. Сугихара неопределённо пожал плечами.
- Да что уже попусту воздух-то сотрясать? Какая теперь разница… И вино кончилось так некстати… – грустно подытожил маэстро и вздохнул.
- Ребят, простите, что помешали, – на пороге беседки возникла неразлучная пара, и Хидэ заметил, что Кавамура обнимает Инорана за талию, а тот сияет, счастливый. – Мы вам вино принесли. Будете?
- Спасибо, Рюи-чан, ты такой заботливый, – умилился Сугихара и ловко выхватил бутылку из рук Инорана.
- Присоединитесь? – улыбнулся Хошино, но Иноран помотал головой.
- Нет, спасибо. Мы спать.
Пожелав спокойной ночи, неразлучная парочка удалилась. Хидэ долго смотрел им вслед, вполуха слушая причитания Сугихары по поводу коварства Кавамуры, наглым образом их подкупающего, и думал о том, что вот-вот и ему придётся выбирать и принимать решение. И каким оно будет, Хошино пока не знал.
Глава 15.
читать дальшеТолл отволок брата наверх, в выделенную ему комнату, и очень нелюбезно бросил в смежной с комнатой ванной.
- Не утонешь тут? – больше из приличия, чем потому что переживал, спросил он. Ютака, держась за стену, мотнул головой:
- Неа.
Толл ушёл. Ютака медленно разделся и шагнул в душевую кабинку, больно ударившись плечом о дверцу. Алкогольный туман потихоньку рассеивался, оставляя после себя отвратительное чувство ненависти к окружающему миру. Вот какого чёрта этот Хидэ такой, а? И не красавец вроде – не сравнишь с тем же Ачаном, – но глаз отвести невозможно. Такой высокий, такой мужественный, такой спокойный… Ютака выкрутил кран с холодной водой на максимум – чёрт бы побрал этого Хошино, но не думать о нём не получалось.
Вышел из душа Ютака уже значительно посвежевшим, хотя и не протрезвел окончательно. Лёгкий хмель ещё кружил голову, и хотелось курить. Хигучи вытащил из кармана валяющихся на полу джинсов сигареты и направился к балкону. Оглянулся в поисках пепельницы, но в пределах видимости не было ничего похожего. Странно, ведь Ниикура курит, как паровоз, и вряд ли будет спускаться вниз, чтобы покурить – значит, пепельница где-то должна быть неподалёку.
Балкон тянулся вдоль всего этажа, и Ютака целенаправленно побрёл на поиски столь необходимого ему предмета. Дойдя до соседней комнаты, он узрел пепельницу и даже потянулся, чтобы забрать её, но замер, услышав чей-то весьма откровенный стон. Сначала басист решил, что ему показалось, но когда стон повторился, он осторожно заглянул в чужую комнату – балконная дверь была распахнута настежь, а лёгкие шторы из органзы почти не мешали обзору.
В мистическом свете лава-ламп, стоящих на тумбочках по обе стороны большой двуспальной кровати, сплетались в жарких объятиях двое.
- Рюичииии… – стонал Иноран, пытаясь оттолкнуть от себя вокалиста. – Пожааалуйста… Я не могу больше ждать…
- Тише, Ино, тише, – Кавамура успокаивающе гладил обнажённые плечи гитариста, скользил губами по груди. – Не торопись. У нас вся ночь впереди.
- Если ты… не поторопишься… – Иноран задыхался от ласк вокалиста. – Я не доживу… до утра…
- Да неужели? – тихо рассмеялся Кавамура, покрывая поцелуями живот любовника. Тот взвыл, вцепился пальцами в волосы вокалиста и потянул его вверх. – Решил снять с меня скальп?
- Рюичииии…
- Я слушаю тебя, Ино-чан.
Иноран рывком перевернул Кавамуру и оказался сверху, победно глядя на любовника.
- Я соскучился, Ино, – серьёзно сказал Рюичи, и гитарист со стоном опустился на него. – Я невыносимо по тебе соскучился.
Ютака жадно смотрел на них, забыв обо всём на свете: и о том, что подглядывать неприлично, и о том, что хотел курить, и о том, что Толл может вернуться в любой момент и застукать его за таким постыдным занятием. Внизу живота предательски заныло, и Ютака мельком порадовался тому, что на нём банный халат, а не тесные джинсы. Дыхание сбивалось, но сил оторваться от разворачивающегося за тонкой преградой органзы действа не было. Взгляд скользил по переплетающимся в любовном танце телам, слух улавливал каждый стон, каждый вздох, и Ютака впитывал в себя чужое счастье, наслаждался им и не желал уходить.
- Ино, Ино, Ино… – как мантру, повторял Рюичи имя любовника, и тот отзывался, всхлипывал, отдаваясь без остатка.
Ютака зажмурился и помотал головой, пытаясь стряхнуть с себя это наваждение. Нужно было возвращаться, но как теперь спать, как вообще оставаться спокойным после увиденного, он понятия не имел. Но, с трудом переставляя ставшие ватными ноги, он отошёл от чужой комнаты и без сил опустился на свой порожек. Взгляд зацепился за старую консервную банку, сиротливо стоящую слева. Ютака осторожно поднял её, пытаясь понять, можно ли её использовать как пепельницу. К банке была прилеплена какая-то бумажка, и Хигучи поднёс её к глазам, вчитываясь в написанные двумя разными почерками иероглифы.
«Каору, твою мать!»
«Не трогай мою мать, это моя банка.»
«Тебе пепельниц мало, что ли?»
«А я хочу по-пацански!»
«Я выкину эту дрянь!»
«А я перепрячу твою катану.»
«Ладно, пусть воняет.»
Ниже было нарисовано сердечко и аккуратно выведены иероглифы «Шин-чан». Ещё ниже, видимо, рукой Терачи, было написано: «Подхалим!»
На этом переписка заканчивалась, и Ютака улыбнулся, возвращая банку на место и доставая сигареты. Чиркнула зажигалка, и синий дымок потянулся вверх. Хигучи глубоко затянулся и бездумно уставился в ночное небо. Было тихо и хорошо, но ровно до того момента, когда снизу донёсся грохот, и звенящий от злости голос Толла выдал парочку непечатных выражений.
- Да пусти же меня! – истерично взвизгнул Сакураи. Толл опять высказался. Сугихара в голос загоготал.
Ютака поднялся и посмотрел вниз. Пьяный Атсуши пытался вскарабкаться на перила крыльца, Толл удерживал его, а маэстро валялся на газоне и икал от смеха.
Наконец, устав бороться с Толлом, Атсуши упал на колени и, простирая руки к далёкому, холодному, равнодушному небу, громко и напевно принялся декламировать:
- Мои черты замрут осиротело
на мху сыром, не знающем о зное.
Меркурий ночи, зеркало сквозное,
чья пустота от слов не запотела.
Ручьём и хмелем было это тело,
теперь навек оставленное мною,
оно отныне станет тишиною
бесслёзной, тишиною без предела.
Но даже привкус пламени былого
сменив на лепет голубиной стыни
и горький дрок, темнеющий сурово,
я опрокину прежние святыни,
и веткой в небе закачаюсь снова,
и разольюсь печалью в георгине.*
Ютака тяжело вздохнул и сокрушённо покачал головой. Всё ясно: Атсуши в очередной раз собирался бесславно погибнуть, пронзённый стрелой коварного Амура.
- Это что ещё за ёб вашу мать?! – раздался грозный голос господина продюсера, и Атсуши испуганно пополз прятаться в угол. – Кто тут давно катану не искал, а? А заодно и приключений на свою задницу! Я Шинью останавливать не буду, имейте в виду. Где Хидэ?
- Спать пошёл, – ответил Толл, как самый адекватный. Ютака высунулся, чтобы получше рассмотреть господина продюсера и узрел его, облачённого в дивные фиолетовые боксёры с надписью готическим шрифтом Japanese Zombie Heroez на причинном месте.
- Суги, сволочь, ты какого хрена на газоне валяешься? – сурово вопросил Ниикура. – Совсем совесть потерял?
Маэстро сделал попытку подняться, но потерпел фиаско и снова разлёгся в позе морской звезды, жадно разглядывая полуобнажённого господина продюсера.
- Ниикура, а ты в курсе, что у тебя попка аппетитная и ноги просто загляденье?
- Каору, а где моя катана? – раздался сонный голос Терачи, и Сугихара заткнулся, испуганно таращась на проснувшегося самурая.
- В моём кабинете в сейфе, – ответил Ниикура, и Терачи скрылся в доме.
Толл сглотнул.
- Каору, а что, у него действительно есть катана?
- Ага, – как ни в чём не бывало, отозвался господин продюсер. – По наследству Шинье досталась – то ли от деда, то ли от прадеда, я уже и не помню.
- Такаши, – заскулил Сакураи из своего угла, – я жить хочу! Пожалуйста, забери меня отсюда!
Сугихара неожиданно резво поднялся с газона и принялся усердно расправлять примятую им же траву.
- Да стой же ты ровно! – бормотал он. – Не хватало ещё сдохнуть из-за тебя!
Ниикура обвёл взглядом притихших коллег и усмехнулся:
- Ладно. Я сейчас отвлеку Шин-чана, а вы быстро разбежитесь по своим комнатам. И чтоб до утра в саду никто не появлялся.
Ютака ещё никогда в жизни не видел, чтобы пьяные люди передвигались с такой скоростью. Первым исчез Сугихара, за ним поспешил Толл, привычно уже волоча на себе Атсуши, всё ещё всхлипывающего и просящего всех богов смилостивиться над ним и не забирать у него жизнь. Замыкал процессию посмеивающийся Ниикура.
Ютака вернулся на порожек и достал из пачки следующую сигарету. Сна не было ни в одном глазу.
- Мы тебя разбудили? – раздался совсем рядом хриплый голос Инорана. Хигучи вздрогнул и поднял голову. Гитарист присел на порожек и сунул в рот сигарету. Ютака чиркнул зажигалкой. Иноран подкурил и благодарно кивнул.
- Нет, мне просто не спится, – ответил басист и вздохнул. – И эти ещё орали под балконом, еле успокоились.
- А я уж думал, что молодецкий гогот Суги-чана мне послышался, – мягко заметил подошедший Кавамура и поставил перед гитаристом пепельницу.
- Рюичи, вернись в комнату, ты простудишься, – заволновался Иноран, но вокалист отрицательно покачал головой.
- Ванная занята, – объяснил он и привалился к перилам балкона. – И сегодня ночь тёплая. Кстати, у Ниикуры во всём доме звукоизоляция отменная, поэтому разбудить мы никого не могли – разве что кто-нибудь особо любопытный мог заглянуть к нам в комнату. Случайно, разумеется.
Ютака мучительно покраснел, надеясь, что этого никто не заметит. Неужели Кавамура его видел? Стыдно-то как… Конечно, о подсмотренном Ютака вовсе не собирался кому-либо рассказывать, но сейчас испытывал желание покаяться перед херувимом во всех грехах и поклясться всеми святыми, что больше никогда не позволит себе такого.
Иноран затушил окурок в пепельнице и поднялся.
- Спокойной ночи, Ютака-кун, – пожелал он и потянул за собой Кавамуру. Тот задержался на несколько секунд, глядя прямо в глаза басисту, и тот уже открыл рот, чтобы признаться во всём, но херувим улыбнулся, кивнул и ушёл вслед за Инораном.
Ютака обхватил голову руками. Сегодня он явно превысил допустимый для себя предел глупости: напился в хлам, откровенно, во всеуслышание, признавался Хидэ в своих желаниях, предлагая себя, потом рыдал на крыльце от накатившей внезапно безысходности, пока на него не наткнулся Цайфер и не приволок обратно в комнату, и Толл выставил его перед Хошино маленьким надоедливым идиотом, то и дело отвешивая подзатыльники, а потом ещё и попался на месте преступления, когда подглядывал за неразлучной парочкой… И как он теперь будет этим людям в глаза смотреть? А что о нём подумает Хидэ?
- Ютака, а ты чего тут сидишь? – из комнаты донёсся голос Хошино. – Ты совсем с ума сошёл – после душа на балкон лезть?
- Я, может, умереть хочу, – с горечью отозвался Хигучи, не двигаясь с места. Алкоголь ещё бродил внутри, отравляя кровь и подталкивая к рефлексии. – Простудиться и умереть.
Шаги Хошино приблизились и затихли прямо за спиной. Хигучи недовольно дёрнул плечом.
- Ютака, не говори глупостей, – устало произнёс Хидэ и, обхватив басиста за плечи, поставил на ноги. – Пойдём спать, поздно уже.
- А где аники? – спросил Хигучи, вглядываясь в темноту комнаты.
- Он с Атсуши ночует, – ответил Хошино, не торопясь отпускать басиста. – А нас с тобой поселили в одну комнату.
- Кто поселил? – оживился Ютака, наслаждаясь теплом чужих ладоней на своих плечах. Хидэ вздохнул:
- Каору, кажется. Я точно не знаю. Он с Шиньей, Рюичи с Инораном, Толл с Атсуши, мы с тобой, а Сугизо в кладовке постелили.
- Почему в кладовке? – удивился Ютака, вознося мысленно хвалу господину продюсеру.
- Там окон нет, зато есть чем опохмелиться, – объяснил Хошино. – Идеальные условия. Сугизо пьян в хлам просто. Я даже не представляю, как он будет выглядеть утром и как себя чувствовать.
- Интересно, Шинья нашёл свою катану? – задумчиво спросил Хигучи. Хидэ хихикнул.
- Вряд ли. Каору вчера код на сейфе сменил, а ему не сказал. Так что завтра будут обиды и семейные разборки.
Ютака вспомнил переписку на консервной банке и не сдержал улыбки. Да уж, если работать вместе семнадцать лет бок о бок, то невольно начинаешь воспринимать друг друга как семью.
- Давай спать, – Хошино подтолкнул Ютаку к двум кроватям, стоящим параллельно друг другу, и тумбочке между ними. Как в отеле. Впрочем, это явно была гостевая спальня. – Выбирай любую, мне всё равно.
Ютака скинул с плеч халат и покорно нырнул в ту, что стояла ближе к двери, жадно глядя на то, как неторопливо укладывается Хошино. Чёртова тумбочка мешала, и это злило неимоверно. Сон приходить отказывался. Близость Хидэ делала своё чёрное дело. Ютака крутился, не в силах успокоиться, и прислушивался к ровному дыханию Хошино. Неимоверно хотелось скользнуть к нему под одеяло, прижаться всем телом, и чтобы он обнял.
И, не выдержав, поднялся, сделав судьбоносные пару шагов, чтобы скользнуть под одеяло, прижаться всем телом…
- Ютака? – сонный голос Хошино разбил хрупкую мечту вдребезги. – Что ты тут делаешь?
Но если уж делать глупости, то до конца.
- Обними, – попросил Хигучи и зажмурился от собственной смелости. Или наглости?
- Ютака, ты пьян, – ровным голосом ответил Хошино и попытался отодвинуться, но ограниченное пространство кровати не позволило это сделать.
- Ты тоже, – Ютака прижался губами к обнажённому плечу Хидэ, пробуя на вкус пахнущую гелем для душа кожу.
- Это не оправдание нашим поступкам, – Хошино дёрнулся, но Ютака жарко дышал уже куда-то в шею и совершенно не давал рассуждать логически.
- Плевать, – обмирая от собственной смелости, заявил Хигучи и потёрся щекой о плечо Хошино. – Обними.
- Ты меня с ума сведёшь, – обречённо выдохнул Хидэ и неуверенно обнял басиста.
- Ты меня тоже, – Ютака мимолётно коснулся губ Хошино своими и, счастливый, устроил голову на его груди. – Спокойной ночи.
- Какая тонкая издёвка! – заметил господин звукоинженер и добавил, прижимаясь губами к макушке Ютаки: – Надеюсь, Толл меня не убьёт.
- Я не дам тебя в обиду, – сонно пробормотал Хигучи и засопел. Хошино долго ещё лежал, думая о чём-то своём и даже не замечая, что гладит Ютаку по спине, пока сон не сморил его.
* * *
Кавамура только-только успел выйти из душа, как занавеска на балконе колыхнулась, затрепетала, и в комнату ввалился ни капли не протрезвевший Сакураи. Лежащий на кровати Иноран прикрыл ладонью глаза. Они что, совсем не могут обойтись без ЕГО Рюичи?
- Сакураи-сан, что случилось? – Кавамура поспешил на помощь запутавшемуся в занавеске поэту.
Отвязавшись от на редкость приставучей шторы, Сакураи нетвёрдым шагом приблизился к кровати, бесцеремонно сдёрнул с Инорана покрывало, замотался в него на манер римской тоги и, простирая длань, заговорил замогильным голосом:
- Я один.
Пустота отлилась в изваянье.
Это конь. Грива пепельна. Площадь буграми.
Я один.
Полый оттиск, каверна, зиянье.
Виноградная шкурка в асбестовой рани.
Тонет в капле зрачка все земное сиянье.
Запевает петух – и запев долговечней гортани.
Я один.
Забываются, город, твои плотоядные трупы.
Глохнет гомон зевак – муравьями кишащие рты.
Мёртвый цирк обмерзает, растут ледяные уступы,
капители безжизненных щёк. Я озноб пустоты.
Я один.
С этим полым конём, изваянием ветра.
Вестовой моей жизни, бессильной поднять якоря.
Я один.
Нет ни нового века, ни нового света.
Только синий мой конь и заря.**
Голос Атсуши сорвался, и он опустился на пол, содрогаясь в рыданиях. Кавамура присел рядом, обнимая несчастного пьяного поэта.
- Ино, оденься, пожалуйста, – обратился он к Инорану. Тот послушно накинул халат. – Надо отвести его в комнату.
- Я не пойду туда, – сдавленным от слёз голосом сообщил Сакураи и теснее прижался к Кавамуре. – Я не могу быть один. Рюи-чан, пожалуйста, я не могу!
Иноран громко вздохнул, выражая своё возмущение подобной бесцеремонностью.
- Сакураи-сан, мы побудем с Вами, – успокаивающе заговорил Кавамура, гладя Атсуши по голове. Иноран насупился. Доброта ЕГО Рюичи не знала границ, и все этим бессовестно пользовались. – Успокойтесь, один Вы не останетесь.
- Ты такой хороший, Рюи-чан, – всхлипнул Атсуши и уткнулся Кавамуре в шею. Иноран задохнулся от возмущения. Да как он смеет так прикасаться к ЕГО Рюичи? – Жаль только, что занят уже.
По лицу Инорана расползлось выражение превосходства над противником. Вот вам всем!
- Ино, помоги, – позвал Кавамура, и гитарист отвлёкся от мысленной демонстрации всем среднего пальца. – Он ужасно тяжёлый. Бедный Толл!
Вдвоём они подняли уснувшего Атсуши и потащили в выделенную им на двоих с Толлом спальню. Кое-как раздели и уложили невменяемого Сакураи на быстро расстеленный Инораном футон.
- Ты побудь с ним, Ино, – переводя дыхание, заговорил Кавамура. – А я поищу Толла.
- Отличная ночка, что и говорить, – ядовито заметил Иноран, но херувим быстро заткнул его недовольство поцелуем, после которого гитарист заметно смягчился.
Толл нашёлся внизу, в гостиной. Он сидел один, пил оставшееся вино и то и дело тянулся за сигаретой. Кавамура открыл настежь окно, чтобы свежий воздух разогнал сизую завесь дыма, и обернулся к Толлу.
- Ягами-сан, что случилось? Почему пьяный Атсуши бродит по чужим комнатам?
- Что, к вам забрёл? – абсолютно незаинтересованно отозвался Толл и допил остававшееся в бокале вино. Кавамура решительно забрал у него бутылку и сигареты.
- Хватит, – твёрдо сказал он. – Не портите завтрашний день.
- Я устал, Рюи-чан, – тихим голосом заговорил Толл, прикрывая глаза. – Понимаешь? Я устал от него. Я тридцать лет у него вместо жилетки и спасательного круга. У меня больше нет сил терпеть всё это. Я хочу пожить для себя, в своё удовольствие, не думая о том, что ночью мне может позвонить Ачан и пьяно рыдать в трубку, а я должен буду сорваться и мчаться к нему. Я любил его, правда, – ещё лет десять назад я был бы счастлив, предложи он мне сойтись, – но сейчас я не чувствую ничего, кроме усталости. Рюи-чан, я прошу тебя, найди ты ему кого-нибудь, чтобы на Хису похож был…
- Нет, Ягами-сан, это тупиковый вариант. Ему нужен человек, абсолютно не похожий на Имаи-сана. Его нужно лишить возможности сравнивать.
- Делай как знаешь, Рюи-чан, только делай, пожалуйста! Я и так уже из последних сил держусь.
- А как же Вы?
- А я найду себе, как любит выражаться Ачан, гетеру и буду предаваться похоти и разврату, пока здоровье и деньги позволяют, – усмехнулся Ягами. – А когда деньги закончатся, я уверен, Рюи-чан, что ты не забудешь старика Толла.
- Я обещаю, Ягами-сан, – поклонился Кавамура. Толл вздохнул и поднялся.
- Пойдём, а то боюсь даже представить, какими словами меня сейчас поминает Иноран.
__________________________________________
* – Федерико Гарсиа Лорка «Мои черты замрут осиротело…», пер. Н. Ванханен
** – Федерико Гарсиа Лорка «Ноктюрн пустоты», пер. А. Гелескула.
Глава 16.
читать дальшеПроснулся Хошино от того, что кто-то осторожно тряс его за плечо. Приоткрыв глаза, Хидэ первым делом посмотрел на Ютаку. Тот спал, уткнувшись лицом ему в грудь, и в ближайшее время просыпаться явно не собирался.
- Хидэ, вставай! – зашипели прямо в ухо, и Хошино поморщился, переворачиваясь на спину. Рядом с кроватью стоял жутко недовольный Иноран.
- Ну какого чёрта? – застонал Хошино. – И чего вам всем не спится, а?
- Ты свой телефон вчера внизу оставил, – продолжил упражняться в змеином вокале Иноран. – А твоя жена решила устроить тебе проверку с утра. Сейчас Рюичи её обрабатывает, но лучше тебе поторопиться.
- Она приехала? – подскочил Хошино и судорожно принялся натягивать джинсы.
- Нет, просто позвонила, – хмыкнул Иноран и подал звукоинженеру рубашку. – Не понимаю я этих женщин. И как только Рюичи с ними справляется? Я бы уже давно нахер послал, а он там политес разводит. Смерти вы моей хотите. Сегодня ночью я это очень ясно понял.
- Прости, друг, – Хошино чуть сжал плечо гитариста, – но кто ж знал-то?
По лестнице Хидэ слетел в мгновение ока и кинулся на звук голоса Кавамуры, но застыл в дверном проёме кухни-столовой, прислушиваясь к разговору.
- …Да-да, Хошино-сан, я непременно передам супруге Ваше приглашение… – мёдом тёк голос херувима. – Почтём за честь сдружиться семьями… Нет, Хошино-сан, как Вы могли подумать такое о Вашем уважаемом супруге? Прекраснейший человек, да… Просто поздно легли вчера. Когда у людей достаточно общих тем для разговора, время летит совершенно незаметно… Нет, Хошино-сан, я противник всех этих пьяных оргий и ни за что не принял бы участие в подобном безобразии. Как и Ваш супруг, хочу заметить… Нет, моё имя в списке приглашённых должно служить Вам гарантией того, что ничего аморального или противозаконного не было и быть не могло…
Хошино обернулся на странный звук и увидел, что Иноран осторожно бьётся головой об стену.
- Ты чего? – спросил Хидэ, оторвав гитариста от стены. Тот притворно закатил глаза и обмяк в руках звукоинженера.
- Как ты с ней живёшь?
- Не знаю… Привык уже…
- …О, а вот и Хидэхико! – радостно воскликнул Кавамура и с невыразимой любовью посмотрел на Хошино. Тот обречённо вздохнул и забрал телефон из рук херувима.
- Да… Чего ты хотела?.. Нет, не забыл… Сейчас кофе выпью и приеду… Хорошо, куплю. Всё?.. Угу.
Господин звукоинженер сбросил звонок и сунул телефон в карман джинсов. Утро, которое должно было стать прекрасным, портилось на глазах.
- Прими душ и возвращайся, – подал голос молчавший до этого Ниикура. – А Шинья пока кофе сварит.
- А почему это я должен варить кофе, если не пью его? – возмутился Терачи. – Я тебе тут кто? Домохозяйка?
- Если я говорю тебе сварить кофе, ты идёшь и варишь его. Молча. И не вступаешь со мной в пререкания, – отчеканил Ниикура. – Особенно по утрам. И когда я злой.
- То есть всегда, – мрачно заключил Терачи и достал турку. Господин продюсер хлопнул себя ладонью по лбу и выскочил из кухни.
- Вот же старый мудак, – бормотал он, возвращаясь и неся в руках коробку. – Совсем атеросклеротические бляшки атаковали…
- Что это? – робко спросил Терачи, но к коробке не притронулся.
- Кофеварку купил позавчера, чтобы ты не стоял лишний раз у плиты, когда мне кофе приспичит, а отдать забыл, – виновато опустил голову Ниикура. – Скотина же, да?
Терачи быстро чмокнул господина продюсера в щёку и принялся разбираться с новым приобретением.
- А ещё я код от сейфа сменил, – признался Ниикура, не поднимая головы. – А тебе не сказал.
- И правильно сделал, – отозвался Терачи, возясь с кофеваркой. – А то я бы вчера тут живо порядок навёл.
- И банку с балкона не выкинул, – продолжил каяться господин продюсер.
- Ну и ладно, пусть стоит дальше, мне она не мешает, – Терачи выбрал на кофеварке нужный режим и, довольный, принялся смотреть, как взбивается пенка.
- И ты на меня не злишься? – поднял голову Ниикура. Шинья тихо рассмеялся, прикрывая рот ладонью:
- Као-чан, ты такой дурак.
Ниикура просиял, но потом спохватился и обвёл присутствующих фирменным тяжёлым взглядом. Иноран мрачно заметил:
- Никто ничего не слышал, Као-чан. Но лично я тебе, дураку, завидую.
Кавамура закрыл глаза и опустил голову. Семья – это семья, а Ино… А Ино – это всё. Вся его жизнь. Да, им было тяжело жить так, но ничего менять они не собирались. Да они бы просто не смогли ничего поменять!
- Прости. Я не хотел тебя задеть, – шёпот Инорана на ухо отозвался горячей волной внутри, и Кавамура обнял гитариста, притягивая к себе.
- Где я, Господи?! – громкий хриплый стон и грохот из кладовки дали понять, что маэстро изволил очнуться. Потом пшикнула открываемая банка, и голос Сугихары выдал: – О, спасибо Тебе, Господи, за это пиво!
- Если он сейчас разобьёт все банки с твоей любимой корейской капустой, пострадаешь только ты, – невозмутимо произнёс Терачи, разливая кофе по чашкам. Ниикура, матерясь, понёсся в кладовку. – Я всё равно эту дрянь не ем, – добавил Шинья и занялся приготовлением чая.
- Святой фаллос Шивы, Ниикура, ты ли это? – развязно воскликнул Сугихара, увидев в дверях господина продюсера.
- Не знаю, как насчёт Шивы, а я сейчас свой достану, – пообещал Ниикура, включая в кладовке свет. Маэстро жалобно застонал. – Поднимайся и вали в душ, пьянь.
- Слишком ярко… – заскулил Сугихара. – Гадкое, гадкое солнце… Выключи его, ты, изверг! Я требую привата и интима! Свечи есть?
- Только ректальные. Воткну и подожгу. Ребята, – обернулся Ниикура к неразлучной парочке, – доставьте его в душ. Но пока проект не закончится, не топите. Он нам ещё пригодится.
Кавамура с Инораном подхватили до сих пор не протрезвевшего маэстро и поволокли его в ванную. В дверях они столкнулись с Хошино.
- Хидэ, дрррруууххх! – возопил Сугихара и сделал попытку вырваться из рук неразлучной парочки. – Ты просто обязан меня спасти после всего, что вчера между нами было!
- Кто бы меня спас, – вздохнул Хошино и придержал дверь ванной. Настроения не было вообще. Как потом объясняться с Ютакой за свой побег, Хидэ понятия не имел. Некрасиво получилось. А уж извиняться перед Толлом, который сейчас сидел на кухне и, подперев рукой тяжёлую после бурной ночи голову, цедил зелёный чай, подсунутый ему заботливым Шиньей, вообще было страшно.
- А где Ачан? – спросил Хошино и сел за стол. Терачи тут же поставил перед ним чашку с кофе, и Хидэ благодарно кивнул.
- Спит, сволочь, что ему будет с ящика-то, – отозвался Толл и скривился. – Нервы только мне все вымотал. Он выспится и будет бодрым и свежим, скотина, а у меня по его милости сейчас голова раскалывается. И этот ещё… сопляк. Совсем голову из-за тебя потерял.
Хидэ поперхнулся кофе и закашлялся. Шинья похлопал его по спине, отчего у Хошино искры из глаз посыпались.
- Спасибо, Шин-чан, мне уже лучше, – выдавил он из себя и поднялся. – Я, пожалуй, поеду.
- И этот такой же, – донёсся в спину голос Толла. – Все вы одинаковые: получите своё и сваливаете. А я потом его по барам ищу и пытаюсь привести в человеческий вид. И заодно объяснить, что жизнь на этом не заканчивается.
Хошино замер, не дойдя до прихожей. В глазах потемнело.
- Да не было у нас ничего! – заорал он, потеряв терпение. – Не было, слышишь?!
- Спокойно, Хидэ, – рядом возник Кавамура. – Поехали, я тебя отвезу. Тебе за руль лучше не садиться – ты вчера прилично выпил.
- Доброе утро! – ядовито сказал Ниикура и схватил с подоконника сигареты. Терачи поморщился, но промолчал, только окно открыл и поставил перед Каору пепельницу.
День начинался отвратительно.
* * *
Атмосфера в студии царила откровенно нерабочая, и господин продюсер уже готов был убить этих великовозрастных дебилов. И – в кои-то веки – причиной этого был вовсе не Эндо. Эндо как раз прилежно работал. К Кавамуре и Инорану претензий вообще никогда не было – личное они на работу не тащили. Клавишники тоже были вполне адекватными. А вот Сугихара всё ещё маялся с похмелья – похоже, что той банкой пива дело не ограничилось, и маэстро продолжил возлияния. Теперь его раздражали громкие звуки, а свою скрипку он попросил спрятать от него подальше, пока он её не раздолбал в порыве злости. Цайфер по этому поводу очень веселился и обещал научить маэстро пить, если, конечно, тот рискнёт ему довериться. Маэстро швырялся в шутника нотными листами, но жизнерадостность Цайфера от этого нисколько не уменьшалась.
Ютака сидел со своим басом, не поднимая головы, и всё время молчал. Это было как-то даже… жутковато. Таким господин продюсер видел басиста впервые. Видимо, одинокое пробуждение оказалось слишком болезненным для влюблённого организма младшего Хигучи. Хошино оставался каменно невозмутимым, но глаз не сводил с басиста.
Толл злился, но тоже молчал. Предъявить Хидэ ему было нечего. С Атсуши он даже не разговаривал – видимо, боялся сорваться. Впрочем, Сакураи, столкнувшийся с утра в студийном коридоре с Хисаши, тоже не горел желанием общаться с кем-либо. Ниикура достаточно мягко попросил Имаи-сана не приезжать больше сюда, не согласовав свой визит предварительно, хотя на самом деле хотелось просто набить семпаю морду.
Ямада отсутствовал по уважительной причине: готовился к концерту. Поэтому некому было приносить всем кофе с пирожными и отвлекать от тягостных раздумий.
Ниикура помассировал виски – побаливала голова, и, по-хорошему, стоило прекратить всё это безобразие и распустить всех по домам, сделав напоследок отеческое внушение, но что от этого изменится?
- Каору, может, разойдёмся на пару дней? Толку никакого от такой работы, – мягкий голос Кавамуры озвучил его мысли. Ниикура поднял голову.
- А что изменится за пару дней? – спросил устало, и на плечи опустились руки вокалиста, массируя затёкшие мышцы.
- Кто знает, кто знает… – загадочно отозвался Кавамура, не прекращая массаж. Ниикура расслабился и тихонько застонал.
- Руки у тебя золотые, Рюи-чан, – господин продюсер прикрыл глаза и замолчал, обдумывая предложение вокалиста. – Ладно, будь по-твоему. Два дня тунеядцам на возвращение в бренный мир. Но потом поблажек не будет.
- Как скажешь, дорогой, – мурлыкнул Кавамура и убрал руки. – Я сейчас донесу твою мысль до народа. А ты отдыхай.
- Теперь я понимаю, почему Иноран так за него держится, – буркнул из своего угла Сакураи, провожая взглядом херувима, и вздохнул завистливо. Жаль, что Кавамура занят. Очень жаль. Другого такого не найти. Вот чтобы и понимал, и об искусстве поговорить можно было, и стихи сочинять, и массаж, и в постели ублажал, а то вон какой Иноран довольный ходит, и красивый такой же… И не Хиса, предатель и трус. Атсуши тяжело вздохнул, отбросил упавшие на лицо волосы и снова склонился над блокнотом.
Он даже не заметил, увлёкшись, как Толл увёз совершенно потерянного Ютаку, на корню пресекая все попытки Хошино подойти к басисту. Сакураи выскочил в коридор, надеясь поймать хоть кого-то, кто смог бы подбросить его до дома, и с удивлением услышал, как Хаяма предлагает Рёичи куда-то вместе съездить, и тот соглашается. На выходе к ним присоединился Кен, и Атсуши едва успел поймать падающую челюсть. Ситуация выглядела совершенно фантастической, и Атсуши непременно порадовался бы за Эндо, если бы не насущная проблема: как добираться до дома. К Хошино подойти было страшно, не то что просить об одолжении, да и видно было, что не торопится господин звукоинженер уезжать с работы. Положение казалось безвыходным, а ездить на такси Атсуши не привык.
- Сакураи-сан, всё в порядке? – в голосе Кавамуры сквозило удивление. Растерянный поэт обернулся, сталкиваясь с неразлучной парой, и попытался сделать не слишком несчастное лицо.
- Да я… – начал он, но Иноран перебил его:
- Бросили?
Атсуши тяжко вздохнул и понурился. Отрицать очевидное смысла не было.
- Сегодня мы на «Мерседесе», так что места всем хватит, – озорно улыбнулся Иноран и выхватил из рук Кавамуры ключи. – Чур, я за рулём!
- Отлично, – кивнул Рюичи, – у меня как раз есть разговор к Сакураи-сану.
Уже в машине, устроившись с Кавамурой на заднем сиденье, Атсуши задал мучающий его вопрос:
- О чём ты хотел поговорить, Рюи-чан?
- Вы, наверное, знаете, что у Ямады сегодня концерт, – начал Кавамура, а Сакураи непонимающе нахмурил тонкие брови. Какой ещё концерт? Херувим принял к сведению оторванность поэта от окружающего мира и продолжил: – И Ямада-сан приглашал меня, но я, к превеликому моему сожалению, пойти не смогу – у меня на вечер назначена встреча, отменить которую никак не получится. Обидно будет, если пропадёт приглашение, поэтому я подумал, что Вам, Сакураи-сан, это может быть интересно и даже полезно. Отвлечётесь, узнаете о своём коллеге что-то новое, – может, вообще его с другой стороны увидите, кто знает, – лукаво улыбнулся Кавамура, доставая флаер и протягивая его Атсуши. Тот с сомнением посмотрел сначала на Кавамуру, потом на приглашение…
- Что Вы теряете, Сакураи-сан, идя на концерт? – подал голос Иноран, не отвлекаясь от дороги. – Своё вечное одиночество?
Атсуши вспыхнул, но промолчал, только забрал флаер из рук Кавамуры. Ах, какая они гармоничная пара – то, что Рюичи видит, Иноран чувствует. Редкое сочетание. И ведь стараются помочь ему, поддержать…
- Сегодня в семь? – переспросил Атсуши, рассматривая приглашение. – А что это за клуб?
- Приличный клуб, небольшой, но очень уютный, – ответил Кавамура, пряча торжествующую улыбку в уголках губ. – Вам понравится, я уверен. У Ямады на концертах всегда особенная атмосфера.
- Ты на его концертах был? – удивился Атсуши.
- Были, – поправил Иноран и остановил машину у дома Сакураи. – Если что, звоните.
* * *
Клуб оказался действительно весьма уютным, а Ямада – неожиданно артистичным и одухотворённо красивым. Он жил своей музыкой, в которой причудливо переплелись французский шансон и традиции театра Кабуки. Атсуши, забившийся в самый дальний и тёмный угол, уступив своё место какой-то восторженной девушке, – явно поклоннице творчества Ямады, – как зачарованный следил за движениями удивительно красивых рук, обычно скрытых длинными рукавами рубашки, за струящемуся по плечам водопаду чёрных, как смоль, волос. Кавамура оказался прав: Ямада Коси, которого Атсуши с самого начала знакомства считал фриковатым и немного фальшивым со всеми его французскими словечками и дикими нарядами, открылся с совершенно иной стороны.
И когда концерт закончился, и Ямада, раскланявшись с залом, исчез за кулисами, Сакураи поймал себя на мысли, что ни черта он не знает об этом человеке. Мало того, он сам, знаменитый и уважаемый поэт, филолог, переводчик, оказался свиньёй и трусом. Побоялся подойти, поздравить, поблагодарить – да он даже покупкой цветов не озаботился! Стыд накатил мучительной, жаркой волной, и Атсуши, едва выйдя на залитую вечерними огнями улицу, набрал проверенный номер. Трубку на том конце сняли почти сразу.
- Рюи-чан, прошу, скажи мне, какое я никчёмное дерьмо, – на одном дыхании выпалил Атсуши.
- Рюичи Вам этого никогда не скажет – воспитание не позволит, а я – запросто, – бодро откликнулся Иноран. Сакураи зажмурился и мысленно досчитал до десяти. Сегодня точно не его день. – Ну так что, – продолжил гитарист, – можно уже говорить?
- Не надо, Ино-чан, я всё уже понял, – пробормотал Атсуши и отключился. Но не успел убрать телефон, как тот тут же оповестил о входящем звонке. – Да?
- Прошу простить меня, Сакураи-сан, – зазвучал голос Кавамуры. – Я не уследил, а Ино вечно мои вещи таскает без спроса.
На заднем плане послышался задорный смех Инорана. Атсуши вздохнул.
- Что мне делать, Рюи-чан? Я ведь даже не подошёл к нему.
- А Вы где сейчас? – перешёл к делу Кавамура. Иноран прекратил смеяться и недовольно забурчал что-то неразборчивое.
- Возле клуба.
- Сидите там и никуда не уходите. И на грудь не принимайте. Я приеду через двадцать минут, – проинструктировал херувим и отключился.
Когда на обочине притормозил знакомый чёрный «Мерседес», Сакураи уже изрядно успел испортить себе настроение самоуничижением, и потому садился в машину совершенно мрачным и опустошённым.
- Семнадцать минут сорок четыре секунды, – звонко объявил Кавамура. – Ты проспорил, Ино.
- Да с тобой хоть не спорь, – недовольство в голосе Инорана явно было притворным. – Тебе что «Феррари», что «Геландеваген», что джеевский «Харлей» – один чёрт. Слушай, неудержимый, а тебя не оштрафуют?
- Я ничего не нарушал, – сообщил Рюичи и усмехнулся: – Ну что, ты сегодня без пива?
- Да не очень-то и хотелось, – хмыкнул Иноран. – Куда дальше-то поедем?
- Куда кривая выведет, – засмеялся Кавамура, и «Мерседес» плавно тронулся с места.
Атсуши было всё равно. Он бездумно смотрел в окно, не задерживаясь взглядом ни на чём. Эйфория от концерта сменилась глухим раздражением на самого себя.
Остановив «Мерседес» у большого цветочного магазина, Кавамура выскочил из машины и скрылся за стеклянными дверями. Сакураи безучастно смотрел ему вслед и ничего даже не собирался понимать. Сидящий впереди Иноран молчал, за что Атсуши был ему весьма благодарен – желания разговаривать не было вообще.
Кавамура вернулся минут через пятнадцать, неся в руках изысканный букет – Сакураи про себя отметил, что непременно обратил бы на него внимание, выбирай он цветы для Ямады. Но время вспять не повернёшь, и если человек к пятидесяти годам не поумнел, то надеяться уже не на что. Рюичи открыл заднюю дверь, вручил букет опешившему Атсуши и вернулся на водительское место. «Мерседес» ласково заурчал двигателем и влился в бесконечный поток машин.
Когда Кавамура остановил машину в незнакомом дворе, Атсуши проявил признаки беспокойства.
- Где мы? – спросил он, озираясь по сторонам. Обычный спальный район, ничего примечательного. Херувим обернулся и, глядя прямо в глаза тем самым взглядом, от которого маэстро Сугихара становился совсем ручным, а остальные просто затихали и не смели перечить, отчеканил:
- Четвёртый этаж, по коридору направо, последняя дверь.
Сакураи покорно – засмотрит ведь насмерть, с Кавамуры станется, – выбрался из машины и скрылся за подъездной дверью. Четвёртый этаж, по коридору направо, последняя дверь. Минутная заминка перед тем, как нажать на звонок, – и будь что будет.
Дверь распахнулась, являя взору опешившего поэта Ямаду Коси – без макияжа, в домашней юкате, с убранными в низкий хвост волосами. Сакураи сглотнул, а Ямада, спохватившись, отошёл в сторону, приглашая пройти и разделить с ним вечернюю трапезу. Атсуши совершенно не помнил, как вошёл, как преподнёс цветы, что говорил – очнулся уже в гостиной, восторженно рассматривая богатейшую библиотеку Ямады. Увидев томик Бодлера, тут же вытащил его, благоговейно листая страницы – редкое издание, подарочное, безумно дорогое. И сам не заметил, как начал читать вслух:
- Уж вечер. Все цветущие растенья,
Как дым кадил, роняют аромат;
За звуком звук по воздуху летят;
Печальный вальс и томное круженье!
Как дым кадил, струится аромат;
И стонет скрипка, как душа в мученье;
Печальный вальс и томное круженье!
И небеса, как алтари, горят…
- …И стонет сумрак, как душа в мученье,
Испившая сует смертельный яд;
И небеса, как алтари, горят.
Светило дня зардело на мгновенье.
Земных сует испив смертельный яд,
Минувшего душа сбирает звенья.
Светило дня зардело на мгновенье.
И, как потир, мечты о ней блестят…* – закончил Ямада, расставляя на столике тарелки.
- Вы любите Бодлера? – искренне удивился Сакураи, не веря ушам своим.
- Я вообще поэзию люблю, – ответил Ямада и жестом пригласил к столу. Атсуши с сожалением вернул книгу на место и устроился напротив хозяина дома. – Меня всегда тянуло к искусству – в особенности, как Вы могли заметить, к французскому. Я несколько лет прожил во Франции, но дом мой здесь, и я вернулся.
Сакураи не нашёлся с ответом, опуская глаза и сосредотачиваясь на еде. Ужин проходил в молчании, но когда Ямада достал из ведёрка со льдом бутылку шампанского, Атсуши сделал попытку протеста:
- Пожалуй, я воздержусь…
- Почему это? – в голосе Ямады звучало искреннее недоумение.
- Мне ещё назад ехать, а… – тут Атсуши замолчал, понимая, что, скорее всего, Кавамура с Инораном уехали.
- Вас привезли, – не спрашивая, а утверждая, заметил Коси, и Сакураи кивнул. – И я даже предполагаю, кто бы это мог быть.
- Кавамура, – прошептал Атсуши и залился румянцем стыда.
- Какой хитрец! – засмеялся Ямада, глаз не сводя со смущённого гостя. – Значит, вызовем Вам такси. Надеюсь, Вы не будете против? А если хотите, можете остаться у меня.
- Нет-нет-нет, – запротестовал Атсуши, – у меня завтра лекции в университете, а весь лекционный материал дома.
- Тогда точно такси, – кивнул Коси и разлил шампанское по бокалам. – Потому что звонить милейшему Рюичи-куну в столь поздний час я бы не решился.
В гостиную вошёл крупный полосатый кот и, подойдя к гостю, принялся его обнюхивать. Сакураи засиял и потянулся к животному.
- Ты тоже кошек любишь? – выпалил он, почёсывая кота за ушком. Брови Ямады удивлённо взметнулись вверх – куда делась ледяная вежливость Атсуши?
- Люблю, – решил он не заострять на этом внимания. – Да вы, похоже, просто нашли друг друга.
- У меня две кошки, – принялся оживлённо рассказывать Сакураи, перетащив кота себе на колени. – И я в них просто души не чаю. Совершенно удивительные животные!
Ямада кивал, слушая такого непосредственного Атсуши – в студии он никогда таким не был, оставаясь замкнутым и печальным. И, может быть, не только его коту, но и ему удастся вернуть к свету погрязшего в алкоголе и переживаниях Сакураи.
* * *
Выждав академические пятнадцать минут, Кавамура повернулся к Инорану.
- Ну что, домой?
- На всю ночь?
- Да.
- Тогда заедем за пиццей?
- Конечно, – Кавамура легко скользнул пальцами по щеке Инорана. «Мерседес» тихо выкатился со двора и снова растворился в потоке вечерних огней.
_______________________________________
* – Шарль Бодлер «Гармония вечера» (из сборника «Цветы зла»), пер. А. Владимирова.
-
-
20.10.2014 в 21:54Ты его так любишь =)
очень милая сцена в постели, да, я аж умилился весь )) И Хошино/Юта очень няшно страдают )))
остальные ржачные получились %)))
-
-
04.11.2014 в 18:10Рюичи мне нагло диктует свою волю, я просто не знаю уже, как с этим бороться. Он так и говорит - положись, мол, на меня, и ни о чём не беспокойся, я всё разрулю. И лезет на первый план. И тащит за собой Инорана. В том числе, и в постель)))
Да, над остальными только ржать и остаётся, особенно над страданиями Сакурая и безысходностью Толла)))
Спасибо за отзыв))) Я мотивируюсь уже)))
-
-
04.11.2014 в 18:21В смысле? Что я не так сказал? О_о
Ох уж этот Рюичи!))) такой настойчивый)))))
-
-
05.11.2014 в 07:57-
-
05.11.2014 в 10:57держи, утешься =)
-
-
05.11.2014 в 11:54-
-
05.11.2014 в 12:26я когда первый раз увидел, порвал себе мимиметр к хренам Х-)))))
каков нахал, да? За одну песню всех обработал, разве только до Шиньи не дошёл Х-)))
бабниксластолюбец )))-
-
05.11.2014 в 12:46Девиз Рюичи - "И пусть никто не уйдёт обиженным!"
-
-
05.11.2014 в 12:51-
-
13.02.2024 в 02:32Хотел бы поделиться с вами своим недавним опытом поиска проверенного автосервиса в Оренбурге. После долгих поисков, я наконец нашел то место, которым действительно остался доволен — AutoLife 56.
Что мне особенно понравилось в AutoLife, так это внимание к деталям каждого специалиста этого сервиса. Мастера не только быстро и эффективно решили проблему с моим автомобилем, но и предоставили полезные рекомендации по его дальнейшему обслуживанию.
Мне кажется важным поделиться этой информацией с вами, так как знаю, насколько трудно порой найти действительно надежный сервис. Если вы ищете рекомендованный автосервис в Оренбурге, рекомендую обратить внимание на АвтоЛайф, расположенный по адресу: г. Оренбург, ул. Берёзка, 20, корп. 2. Они работают с 10:00 до 20:00 без выходных, и более подробную информацию вы можете найти на их сайте: https://autolife56.ru/.
Надеюсь, мой опыт окажется информативным для кого-то из вас. Буду рад получить ваш фидбек, если решите воспользоваться услугами АвтоЛайф 56.
Ремонт рулевого управления в Оренбурге
Смежные ссылки
Поиск лучшего автосервиса в Оренбурге завершился успехом: автосервис AutoLife Рекомендация: заслуживающий доверия автосервис в Оренбурге - АвтоЛайф 56 Предложение: лучший в городе автосервис в Оренбурге - АвтоЛайф 56 Рекомендация: рекомендуемый автосервис в Оренбурге - AutoLife56 Не теряйте: автосервис AutoLife — ваш надежный партнер в мире авторемонта в Оренбурге c613fa8
-
-
20.02.2024 в 19:58eroscenu.ru/?page=40713
eroscenu.ru/?page=35584
eroscenu.ru/?page=38859
eroscenu.ru/?page=10135
eroscenu.ru/?page=5100
eroscenu.ru/?page=5731
eroscenu.ru/?page=14774
eroscenu.ru/?page=36267
eroscenu.ru/?page=21817
eroscenu.ru/?page=35937
eroscenu.ru/?page=30696
eroscenu.ru/?page=49264
eroscenu.ru/?page=48421
eroscenu.ru/?page=450
eroscenu.ru/?page=27674
eroscenu.ru/?page=40935
eroscenu.ru/?page=14267
eroscenu.ru/?page=35047
eroscenu.ru/?page=17102
eroscenu.ru/?page=18288
отборные ссылки популярные ссылки путешественнические ссылки музыкальные ссылки путешественнические ссылки рекомендованные ссылки отборные ссылки культурные ссылки культурные ссылки ссылки 3094_4a