Название: Tourbillon
Автор: Nata-lie
Бета: Работаю без посредников.
Категории: AU, слэш, юмор.
Рейтинг: R (на меньшее не согласна).
Пейринг: Ken/Ryoichi, Hoshino/U-ta и всякие намёки.
Размер: макси (подозреваю, что опять меня разнесёт).
Предупреждение: дурдом, но без извлечения личной выгоды.
Статус: В процессе.
От автора: автору пока не стыдно, так что и сказать нечего.
Глава 11.
читать дальшеВсю последнюю неделю Мориока не находил себе места. Разговор с Ниикурой ясно дал понять, что работать с Рёичи вместе ему не светит, и способы сближения с бывшим любовником придётся придумывать новые. Но ничего не выходило. Добрый и понимающий Ачан поделился, конечно, номером телефона Эндо, но толку от этого не было никакого: сообщения Рёичи игнорировал, а на звонки не отвечал вообще. Испугавшись, что Эндо с психу сменит номер, Кен перестал ему надоедать посредством телефона и решил действовать на нервы личным присутствием. Он с завидным постоянством караулил Рёичи возле студии, манкируя своими прямыми обязанностями, которые Ниикура в том памятном разговоре вполне понятно и доходчиво объяснил. Впрочем, на глаза господину продюсеру Кен старался не попадаться, не вылезая из машины и пригибаясь всякий раз, когда распахивались двери студии. Он понятия не имел, что господин продюсер прекрасно знает марку, цвет и номер его машины. Кроме того, понатыканные по периметру территории видеокамеры транслировали изображение в режиме реального времени прямиком в кабинет Ниикуры. Не знал Кен и того, как сильно веселит господина продюсера, не пропускающего ни одной серии этой мыльной оперы, своими шпионскими замашками.
Но всё это было зря: каждый вечер Рёичи выходил из здания вместе с неразлучной парочкой и застенчивым Хаямой. Вступать в конфронтацию с ними Кену не хотелось: при воспоминании о кулаках Инорана начинала ныть потревоженная челюсть, а при виде широких плеч Кавамуры тело сжималось само собой и повиноваться хозяину отказывалось. На второго клавишника надежды тоже не было: этот любитель гольфа всегда таскал в машине запасную клюшку и при необходимости вполне мог ею огреть. Кроме того, как Кену было доподлинно известно, Хаяма чётко и беспрекословно подчинялся командам Кавамуры. Так что трое против одного – это явно не тот расклад, при котором он окажется в выигрыше. Поэтому приходилось молча провожать взглядом уезжающего Рёичи и, тяжко вздыхая и сетуя на судьбу-злодейку, уныло ползти домой.
Но именно сегодня Кен решил, что с него хватит. Злобный упырь Ниикура вернул ему две кровью и потом выстраданных аранжировки с унизительным обоснованием «что это вообще за лажа?» и убедительно попросил больше не маячить на своей колымаге возле студии, ибо отвлекает тоской своей беспросветной от дел продюсерских, сиречь важных. Кен обиделся и открыл рот, чтобы послать господина продюсера к такой-то матери, но в дверном проёме призраком отца Гамлета возник Шинья, поигрывающий барабанными палочками, и Кен закрыл рот и, гордо задрав подбородок, вышел из кабинета. По пути он заглянул во все комнаты, но не встретил никого из своих коллег, только в комнате звукоинженера сидел Ютака и с подозрительным для его возраста энтузиазмом терзал струны контрабаса, не сводя влюблённого взгляда с широкой спины господина Хошино. Широкая спина господина Хошино оставалась равнодушной к столь пристальному вниманию, но Ютака не зря имел репутацию парня упорного и сдаваться не собирался.
Кен уже сел в машину, когда его телефон разразился весёлой трелью, оповещая о входящем звонке. С надеждой взглянув на дисплей, Мориока тут же увял – звонившим оказался вовсе не Эндо.
- Слушаю… Да… Хорошо… Знаю… Минут через сорок… До встречи.
Закончив разговор, Кен убрал телефон в карман и задумался. Кажется, его шпионские игры оказались замеченными не только Ниикурой. Правда, было непонятно, что ждать от назначенной через сорок минут встречи, но попробовать определённо стоило. В его ситуации глупо отвергать возможную помощь – если, конечно, ему предложат помощь, а не устроят разборки. Мориока вздохнул, завёл двигатель и выехал со студийной стоянки.
В ресторане его встретили весьма приветливо и немедленно проводили в отдельную кабинку, где навстречу ему поднялся Кавамура. Кен даже оглянулся в поисках Инорана, но того нигде не было. Херувим был один.
- Кого-то потерял? – с хитрой улыбкой осведомился Кавамура, на что Мориока только хмыкнул:
- А где твой неразлучник?
- У них с Хаямой сегодня культурная программа.
- И не боишься, что уведут? – обнаглел Кен, но быстро пожалел об этом, потому что выражение лица Кавамуры стало жёстким.
- Друзей не уводят, – отчеканил херувим, и Мориока предпочёл больше не поднимать эту тему. Чёрт с ними, с неразлучниками этими. Сейчас есть дела поважнее.
- Зачем ты хотел встретиться? – спросил он, и Кавамура мягко улыбнулся:
- Давай сначала сделаем заказ, а потом поговорим о делах.
В ожидании заказа они молчали. Кен украдкой разглядывал Кавамуру, прикидывая, что именно в нём могло привлечь Инорана и почему этому человеку так легко подчиняются. А ещё было очень интересно узнать, что же именно могло понадобиться от него Кавамуре.
Когда принесли заказ, Кен не выдержал. Любопытство оказалось сильнее.
- Что ты хочешь от меня? – прозвучало достаточно двусмысленно, но Мориока решил, что чёрт с ним. Кто такой этот Кавамура, чтобы он в разговоре с ним выражения выбирал?
- Я хочу, чтобы ты оставил в покое Рёичи-куна, – спокойно ответил херувим, а у Кена вытянулось лицо. Этой сволочи что, Инорана мало?
- А не охренел ли ты, Кавамура? – недобро прищурился Мориока, разглядывая собеседника. Собеседник по-прежнему мило улыбался.
- Нисколько, Кен-кун. А вот ты точно ничего не добьёшься, если продолжишь так терроризировать Эндо.
- А ты в его защитники подался? – ехидно осведомился Мориока. Аппетит пропал напрочь, хотя кухня в этом ресторане была выше всяких похвал.
- Мне просто больно смотреть, как ты растрачиваешь свои силы в неравной и бессмысленной борьбе, – театрально вздохнул Кавамура и отложил в сторону хаси. – Своим поведением ты только ещё больше льстишь и без того огромному самолюбию Рёичи-куна. И это, кстати, негативно сказывается на работе.
- Ах да, работа же – это для тебя главное, – не удержался Кен от «шпильки», но тут же одёрнул себя. Херувим явно искал встречи не для того, чтобы ссориться. Это можно было сделать в любое другое время.
- Проект интересный у Ниикуры, – словно не замечая ехидства собеседника, ответил Кавамура. – Жаль будет, если ничего не получится. Пока вы с Рёичи-куном находились на одной территории, он психовал, бунтовал, закатывал истерики, устраивал показательные выступления – в общем, полностью раскрывался и самовыражался. Для проекта это было хорошо тем, что свои эмоции Рёичи-кун вкладывал в музыку. Тебе, конечно, тоже доставалось, – тут херувим лукаво улыбнулся, а Кен, вспомнив случай в курилке, покраснел, – но ты вроде был не в претензии, верно?
- Это точно, – подтвердил Мориока внезапно севшим голосом. – А теперь что не так?
- Всё было бы «так», если бы ты не начал играть в отвергнутого влюблённого. Да по тебе театральные подмостки плачут, Кен-кун. Хочешь, могу устроить, – Кавамура подмигнул Мориоке, и тот засмеялся. Херувим точно что-то задумал.
- А если серьёзно?
- А если серьёзно, то Рёичи-кун успокоился и стал вполне довольным жизнью, видя каждый вечер твою машину возле студии. И теперь мы не можем от него добиться драмы, понимаешь? Он не умеет отделять личное от рабочего. Если у него всё не так в жизни, то он поёт с такой экспрессией, что дух захватывает. А когда его жизнь течёт плавно и размеренно, то и поёт он так же – спокойно.
- И что ты от меня хочешь? – подозрительно спросил Мориока, чувствуя подвох.
- Обычных спокойных и деловых отношений с Рёичи-куном, – ответил Кавамура. – Пусть не думает, что ты всю жизнь за ним бегать будешь. Незаменимых нет. Игнорировать его не нужно, это лишнее, а вот показывать личную незаинтересованность в его персоне необходимо. Понимаешь, к чему я клоню?
- Понимаю, – хмыкнул Мориока, разглядывая одухотворённое лицо херувима. – Вот только тебе-то это зачем надо?
- Хочу пристроить Рёичи-куна в твои надёжные руки. Во-первых, мне надоела твоя мировая скорбь, в которой мы все скоро захлебнёмся. Во-вторых, твои аранжировки пропитаны тленом и безысходностью, от которых Цайфер ржёт, как ненормальный, и мешает остальным сосредоточиться на работе. В-третьих, Рёичи-кун так счастлив от осознания своей незаменимости, что Сугизо об него весь свой поганый язык сточил, а я не привык видеть молчаливого Сугихару, знаешь ли. И в-четвёртых, я планирую впоследствии поработать с Эндо, а в таком виде это будет весьма проблематично, – чётко перечислил Рюичи.
- Да ты точно охренел, Кавамура, – пробормотал ошарашенный Мориока и судорожно зашарил по карманам в поисках сигарет. – Здесь курить можно?
- Кури, – кивнул Рюичи и придвинул пепельницу. Кен закурил, блаженно выпустил облачко дыма и прикрыл глаза. Если в результате Рёичи достанется ему, то какая разница, чем руководствуется Кавамура? Если он хочет помочь – пусть. Хуже точно уже не будет. Столько лет безрезультатно гоняться за Эндо – и теперь, когда мечта сама, можно сказать, идёт в руки, отказаться… Нет, глупцом Кен никогда не был. Главное, чтобы херувим потом не потребовал вознаграждения.
Кстати, об этом…
- А что ты за свою помощь хочешь, Кавамура? – стряхнув пепел, спросил Мориока и дыхание затаил в ожидании ответа. Рюичи непонимающе нахмурился.
- Ты о чём, Кен-кун?
- Ну, что я тебе буду должен? – нервничая, пояснил Мориока.
- Ты напрочь испорчен шоу-бизнесом, – покачал головой Кавамура и поднёс к губам чайную чашку.
- Я просто не верю в людскую доброту, – пожал плечами Кен, наблюдая, как херувим маленькими глоточками пьёт чай.
- И напрасно, – парировал Кавамура. – Мне просто действительно тебя жаль. Нет ничего хуже безответной любви.
Мориока затушил окурок в пепельнице. Помолчал, что-то для себя решая, и поднял глаза на собеседника.
- Ладно. И что ты предлагаешь?
- Завтра ты приедешь вот по этому адресу, – Кавамура положил перед Кеном прямоугольник визитки. Мориока опустил глаза, читая текст. R.K. Music Company. Кто бы сомневался. – В десять утра тебя там будет ждать Хаяма. Вы плодотворно поработаете над материалом, который требует вашего немедленного участия. Послезавтра мы в студии обсудим то, что у вас получится, и заодно закинем наживку Рёичи-куну. Он занервничает, а Ниикура как бы невзначай заметит, что со следующего дня ты к нам присоединишься.
- А я присоединюсь? – уточнил Кен, боясь поверить собственной удаче.
- Да, – кивнул Кавамура. – И вот тут твои актёрские способности очень пригодятся. Никаких поползновений в сторону Рёичи-куна. Ничего личного, только бизнес. Ты понял меня, Кен-кун? – херувим в упор смотрел на Мориоку. Дождавшись утвердительного кивка с его стороны, Рюичи продолжил: – А чтобы закрепить успех, можешь сделать вид, что всерьёз заинтересовался Хаямой. В нём не сомневайся – он подыграет, я обещаю. Кроме того, застенчивость Хаямы нам только на руку – Рёичи-кун увидит в этом то, что должен. А уж два клавишника всегда найдут общие темы для разговора, не так ли?
Мориока смотрел на лукавую улыбку Кавамуры и понимал, что нашёл в нём Иноран и почему люди так легко ему подчиняются.
Чёртов херувим.
- Какой же ты хитрый, Кавамура, – медленно произнёс Кен, чувствуя себя деревенским простачком по сравнению с этим стратегом. – Хитрый, расчётливый и, твою мать, обаятельный. Как в тебе совмещается всё это, а?
- Не знаю, – пожал плечами Рюичи и ослепительно улыбнулся. – Я просто такой.
Мориока хотел возразить, но телефон Кавамуры выдал бодрый гитарный рифф, и херувим поспешил принять звонок.
- Привет… Тебя забрать?.. А, ты уже дома… Нет, мы заканчиваем. Что-то купить нужно?.. А зачем заказывать, если я сам могу привезти?.. О, сегодня твоим разносчиком пиццы буду я. Только это будет мой последний заказ, поэтому я уже переоденусь в штатское… Нет, Иноуэ-сан, пиво не развозим, нам не положено… Погоди, а ты что, ту бутылку вина выдул, что ли?.. Когда это у тебя была депрессия?.. А почему мне не позвонил?.. Ну и что, что в два часа ночи, я бы всё равно приехал. И бутылка осталась бы целой. Наверное… Ладно, я заеду за вином… Нет, пиво мы пить не будем, и ты не споришь… Хорошо… Скоро приеду.
Кавамура отложил телефон и виновато улыбнулся сидящему с вытянувшимся от удивления лицом собеседнику:
- Прости, Кен-кун, но я вынужден тебя покинуть. Спасибо, что согласился встретиться и принять условия игры. Надеюсь, наше дальнейшее сотрудничество окажется столь же плодотворным, – Рюичи церемонно поклонился и, оставив деньги за заказ на столике, вышел из кабинки.
- Просто друзья? – ошалело пробормотал Мориока, когда к нему вернулась способность говорить. Ему никто не ответил.
Сегодня в студии было шумно и весело – Хаяма привёз какой-то материал, который все давно ждали. Впрочем, Эндо ждал другого. Машину Кена возле студии он уже два дня не видел, и это настораживало. Наверняка Ниикура вмешался – Рёичи был готов голову дать на отсечение, что господин продюсер причастен к исчезновению Мориоки из поля зрения.
- Слушай, Хаяма-кун, это должно быть интересно, – воодушевлённо говорил Цайфер, сверкая глазами и цепью на джинсах. – Только ответь мне честно, как тебе удалось расшевелить Кена?
Рёичи резко обернулся, выхватывая взглядом высокую фигуру клавишника и его смущённую улыбку.
- Ничего сложного, Ичиро-кун. Вы просто не захотели увидеть тонкую и ранимую натуру Кена, – тихо ответил Хаяма и покраснел. – Мы с ним провели совершенно замечательный день. Кен очень, очень талантливый.
Рёичи просверлил взглядом клавишника, но тот словно не почувствовал этого, продолжая увлечённо рассказывать Цайферу о дне, проведённом с Мориокой в студии. Или не только в студии? Эндо прислушался к разговору.
- А ты сыграешь всё это один? – поинтересовался Сугихара, вчитываясь в ноты.
- Кен завтра приедет, – вступил в разговор Ниикура. – Хватит уже отсиживаться в тени.
- А как же… – Цайфер указал глазами на Рёичи.
- Не бери в голову, Ичиро. Здесь – только работа, – недобро улыбнулся господин продюсер и посмотрел на Эндо. Тот вспыхнул, но промолчал. Сидящий рядом с ним Ютака обречённо вздохнул и опустил голову.
На следующий день Рёичи ехал в студию в совершенно растрёпанных чувствах. Ночью он почти не спал, в красках представляя всё, чем могли заниматься два клавишника без остальных музыкантов. Картинки получались очень яркими и совершенно не способствовали спокойному сну. Рёичи несколько раз за ночь вставал, чтобы покурить, но никотин не успокаивал разбушевавшуюся фантазию. Как теперь вести себя с Кеном, он не знал. Оставалось полагаться на обстоятельства.
Когда приехал Мориока, Рёичи по привычке гордо задрал подбородок, но Кен, поздоровавшись, сразу же направился к Хаяме. Эндо впился взглядом в эту пару, старательно сканируя на предмет неуставных отношений. Но они обсуждали только работу, и Рёичи немного успокоился.
А зря.
В перерыве Кен ускользнул от него, и Эндо твёрдым шагом направился в курилку. Мориока сидел там, но не один. Хаяма, присевший на подлокотник дивана, на котором располагался Кен, улыбнулся вошедшему Рёичи и снова обратил всё внимание на Мориоку. Эндо достал из кармана сигареты и зажигалку и отошёл к окну.
- Аки, – мягко обратился к собеседнику Кен, а Рёичи передёрнуло. – Ты всё-таки прав. Я не привык работать с таким количеством музыкантов, поэтому не всегда могу чётко сказать, как будет звучать композиция в итоге. У тебя опыта больше в этом деле, так ты меня хоть наставляй на путь истинный.
- Кен, ты себя недооцениваешь, – возражал Хаяма, а Рёичи хотелось плюнуть ему под ноги. Мориока никогда так с ним не разговаривал. Он всегда знал, как лучше, и мнение Эндо роли не играло вообще. А тут…
«Аки»… Твою мать.
Никто так не называл Хаяму. Только по фамилии. Да Рёичи даже имени второго клавишника не знал, если честно! Но рубить сплеча Эндо не стал. Следовало присмотреться как следует, прежде чем предпринимать какие-то действия.
Однако несколько дней пристального наблюдения привели к неутешительным выводам: два клавишника не просто нашли общий язык. Они нашли друг друга.
Да чем этот Хаяма так зацепил Кена? Причём так зацепил, что тот и не помышляет даже о каких-то шагах в сторону Рёичи. Нет, Кен не игнорировал его – улыбался, как и всем, мог пошутить, спросить что-то, но не выделял.
В отличие от Хаямы. Которого, как выяснилось, звали Хироаки.
Мириться с этим безобразием Эндо не собирался. Категорически.
Глава 12.
читать дальшеРёичи страдал. Нервы звенели от напряжения. Сердце разрывалось от эмоций. Но Кен ближе не становился. А тут ещё и гад Сугихара каждый день рвал душу своей скрипкой – как нарочно. Рёичи его уже и убивал взглядом, и скрипку его испепелял, но всё без толку. Маэстро оказался взглядонепробиваемым и очень упорным.
Рёичи выплёскивал эмоции в каждой строчке, чем несказанно радовал господина звукоинженера, но легче от этого не становилось. Незаинтересованный взгляд Кена убивал последние крохи надежды. Эндо достиг небывалых высот в передаче чувств посредством музыки, но ничего, кроме вежливой, хотя и искренней похвалы, от Мориоки не дождался.
Зато известный шутник Цайфер сиял и сверкал, как знаменитая цепь на его джинсах, томно постанывал в перерывах между песнями: «Какая экспрессия, мама дорогая!» и с особым усердием полировал свои гитары, цвет которых, как случайно выяснил Рёичи, гордо именовался «Cipher Sparkle Purple».
Воодушевлённый и растроганный Ямада, дабы поддержать столь яркий творческий порыв коллеги, каждое утро по пути в студию заезжал во французскую булочную и привозил оттуда шедевры кондитерского искусства. Он старательно потчевал измученного невниманием Кена коллегу, приносил ему кофе, обмахивал веером и непрерывно журчал по-французски, перемежая, впрочем, язык любви японской нецензурщиной, чем доводил до экстаза впечатлительного Сугихару.
Ютака страдал не меньше Рёичи. Он бы ослушался Ниикуру, если бы не тот злополучный бенефис, который ему устроил Толл. Вина давила и не позволяла выйти за чётко обозначенные господином продюсером рамки. Оставалось только посматривать через стекло на такого вечно занятого Хошино и длинно и тоскливо вздыхать. И стараться не делать ошибок в партиях.
Клавишники были вполне довольны жизнью и друг другом, чем особенно сильно бесили Рёичи. Под длинными пальцами Хаямы плакали и смеялись клавиши рояля, а синтезаторы Кена звучали особенно душевно. Гармония между клавишниками отражалась и на их музыке. Это было красиво и больно.
Терачи оставался потусторонним и не выражал никаких эмоций по поводу происходящего вокруг. На записи он остервенело лупил по барабанам, а во время перерывов подозрительно прислушивался – не выражает ли кто-то из смертных недовольства неприкасаемым господином продюсером. Барабанные палочки из рук Терачи старался не выпускать. Снаряды всегда должны быть под рукой – этому правилу драммер следовал неукоснительно.
Иноран индифферентно молчал, никак не комментируя такой всплеск работоспособности со стороны Эндо, но во взглядах, которые он украдкой бросал на Кавамуру, читалось откровенное обожание. К самому Рёичи гитарист относился прохладно и сближаться не торопился. Не то чтобы Эндо это сильно беспокоило, но взгляды Инорана подталкивали к тому, чтобы обратиться за помощью к херувиму. Наверняка он знает, что делать в сложившейся ситуации.
В один из перерывов Рёичи попросил Кавамуру отойти на пару слов и увёл его на крыльцо студии, где разом выложил все свои переживания. Молчать и страдать больше не было сил. Херувим сочувственно покивал головой и в тот же вечер пригласил измученного коллегу поужинать вместе.
На протяжении всего ужина Рёичи изливал душу и тонул в воспоминаниях. Кавамура стоически сносил ниагарский водопад слов Эндо, подливал ему вина и вежливо поддакивал. Иноран тосковал и пил предназначенное Рёичи вино, к которому тот оказался совершенно равнодушен.
- Ты пойми меня, Рюичи-кун, – стремился к вершинам убедительности Эндо, – я не хочу ему навязываться, но и так тоже не могу больше. Он же сам ко мне лез, проходу не давал, а тут такое равнодушие.
- Ну, я бы не сказал, что Кен-кун к тебе равнодушен, – осторожно заметил Кавамура и тут же заслужил исполненный благодарности взгляд собеседника. Иноран пригорюнился над опустевшей бутылкой. – Он просто стремится поддерживать ровные отношения со всеми.
- Особенно с Хаямой, – саркастически заметил Иноран, и Рюичи немедленно заказал ещё вина, чтобы отвлечь гитариста.
Эндо снова поник. Кавамура взглядом упрекнул Инорана, и тот тихо слинял покурить.
- Мне кажется, Рёичи-кун, что ты торопишься с выводами относительно Кена и Хаямы, – мягко заговорил херувим, и несчастный вокалист немного оживился. – Но в том, что между ними может возникнуть взаимная симпатия, ты абсолютно прав. Поэтому тебе нужно для начала определиться со своим отношением к Кену. И выяснить, чего же ты от него хочешь. Если просто того, чтобы он за тобой таскался, как душа, оторвавшаяся от тела, то тогда лучше сразу уйти в сторону и дать Кену свободу.
- А если нет? – едва слышно спросил Эндо.
- А если нет, то нужно взять себя в руки и перестать строить из себя жертву несчастной любви, – жёстко ответил Кавамура, и Рёичи поднял голову, сталкиваясь с этим странным, гипнотизирующим взглядом, сбежать от которого не представлялось возможным.
- А если я не смогу?
- А слабакам тут делать нечего, – вернувшийся Иноран повторил сказанную уже им когда-то фразу. Рёичи вздохнул и покусал нижнюю губу.
- Что мне нужно делать? – спросил он, с надеждой глядя в ласковые теперь глаза Кавамуры.
- Для начала – успокоиться, – улыбнулся херувим и налил Рёичи вина. Иноран потянулся к чужому бокалу, но Кавамура отрицательно качнул головой, и гитарист убрал руку. Эндо залпом осушил вино.
- Я готов тебя слушать, – он склонил голову в знак согласия со всем, что ему скажет херувим.
Рёичи решил не торопить события: меняться сразу не следовало – это могло вызвать подозрения. В этом он был полностью согласен с Кавамурой. Он присматривался к Кену, к его отношениям с Хаямой и всё больше убеждался в правоте херувима. С выводами он явно поторопился. Между этими двумя ничего не было, но только пока. Когда Эндо поделился своими наблюдениями с братом-интриганом, тот только меланхолично заметил: «Nihil semper suo statu manet»* и снова обратился к своей фляжке. Рёичи понял, что с брата взятки гладки, а ему необходим повод, чтобы показать Кену, что именно он – тот, кто ему нужен. Так советовал Кавамура, и Рёичи не видел причин, по которым должен был ослушаться херувима.
И так кстати оказалось заявление господина продюсера, что шестнадцатого и семнадцатого июня работа отменяется по причине массового празднования Дня рождения Хошино-сана. На чей-то робкий вопрос о том, почему два дня, ведь праздник у Хошино только шестнадцатого, господин продюсер жёстко ответил, что не собирается превращать рабочее утро в калейдоскоп похмельных морд. Но особо рвущиеся работать, сказал господин продюсер, смогут потрудиться во славу его, ибо для праздника Ниикура жертвует своим домом с прилегающим к нему садом и студией. Хошино кланялся и благодарил, Цайфер уточнял, может ли явиться в этот знаменательный день со своей второй половинкой, Сугихара предвкушал встречу с природой, Ютака интересовался предполагаемым количеством спиртного, Толл зыркал на брата, но согласно помалкивал, Сакураи грустил и прикладывался к фляжке, Ямада предлагал озаботиться именинным тортом, неразлучная пара невербально о чём-то договаривалась, Хаяма отнекивался и краснел, Кен уговаривал его не отделяться от коллектива, Рёичи ревниво следил за ними, но, как и Толл, помалкивал, и только Ниикура с Терачи, как самые приземлённые, подсчитывали примерную сумму убытков, которую они впоследствии вычтут из гонораров гостей.
В праздничный день Рёичи ехал с двумя старыми интриганами к дому господина продюсера. Странно, конечно, что он решил принести такую жертву ради Дня рождения звукоинженера, но, с другой стороны, где ещё можно было бы разместить такую ораву без ущерба для соседей? Эндо бросил придирчивый взгляд на своё отражение в салонном зеркале и остался вполне удовлетворён. Неотразим. Кен непременно должен это заметить. А Хаяма пусть даже не думает заполучить себе Мориоку.
Но всё пошло не так с самого начала. Поздравив именинника, Рёичи принялся выискивать взглядом Кена, но замер, не веря глазам своим. Прерывистый выдох со стороны Сакураи подтвердил, что это не галлюцинация. Постарел, сволочь, но всё равно что-то в нём есть…
- Хидэ, дружище, ты же понимаешь, что я просто не мог не заехать, – зато этот голос не менялся. Тихий и даже вкрадчивый, но безотказно действующий на Атсуши. – Как же ты вырос!
Дружный смех именинника и гостя. Сакураи отступил в тень. Рёичи, оглянувшись на брата, мигом забыл и про Кена, и про свою неотразимость. Сейчас главным было не дать Атсуши наделать глупостей.
- Спасибо, Хиса, что приехал, – улыбался Хошино, разрываясь между вежливостью, требовавшей пригласить гостя к столу, и переживаниями за Ачана. – Присоединишься к нам?
- Прости, Хидэ, но я вынужден отказаться, – с сожалением ответил Имаи, бросая быстрые взгляды в сторону Сакураи. – Обещал супруге приехать сегодня пораньше.
- Тогда позволь проводить тебя, друг дорогой, – Хошино обнял Хисаши за плечи и ненавязчиво подтолкнул в сторону выхода. Уже у самых ворот он не выдержал и, оглянувшись, прижал приятеля к забору: – Ты какого хрена припёрся? Нарочно ему на нервы действуешь?
- Ты о чём, Хидэ? – невинно смотрел на именинника Имаи. – Разве я не могу просто приехать, чтобы поздравить старого друга?
- Чувства такта у тебя никогда не было, – неожиданно зло ответил Хошино, с силой сжимая узкие плечи Хисаши. – Иногда я сомневаюсь, нужен ли мне такой трус в друзьях.
- Эй-эй, полегче! – попытался вырваться Имаи, но Хидэ оказался сильнее. – Да сколько можно меня попрекать? Ты тоже женат…
- Я никого не предавал. Чувствуешь разницу? И не сбегал от очевидного.
- Ты ещё скажи, что я ему жизнь сломал, – разозлился Хисаши.
- Жизнь себе он сломал сам, доверившись тебе. А ты просто воспользовался.
- Мы взрослые люди. Я никого не заставлял.
- Но и не отталкивал. Уходи, – выдохнул Хошино и разжал руки, отпуская Имаи.
Хисаши поправил воротничок дорогой рубашки и пошёл к машине. Хошино дождался, когда машина Имаи затеряется в потоке, и только потом развернулся, чтобы вернуться в дом, – и столкнулся с Ютакой.
- Как Ачан? – спросил господин звукоинженер. Ютака вздохнул.
- Кавамура заварил ему успокаивающий чай.
- И он его выпил? – с сомнением поинтересовался Хошино. Хигучи кивнул.
- Рюичи мёртвого убедит, зараза обаятельная. А Шинья рецепт записал. Говорит, будет в Ниикуру этот чай вливать литрами. В случае сопротивления – через клизму.
Хошино расхохотался, вспомнив, как они с Шиньей волокли отчаянно упирающегося и изрыгающего проклятья Ниикуру в комнату отдыха, чтобы уложить спать.
- Будем надеяться, что своим появлением Хиса не испортил нам праздник, – отсмеявшись, заметил звукоинженер. – Вернёмся?
Ютака очень хотел не возвращаться к остальным, а так и стоять здесь, у ворот, и смотреть на смеющегося Хидэ. Но пришлось вернуться.
Едва завидев их, почти успокоившийся Сакураи громко провозгласил: «Gaudeamus igitur!»** и шмыгнул носом.
За столом Рёичи обратил внимание на незнакомого светловолосого мужчину, сидящего рядом с Такигавой. Впрочем, присмотревшись, он узнал в нём вокалиста группы, в которой играл Цайфер. Вот только имя его он совершенно не помнил. Видя такой интерес к своей персоне, мужчина представился:
- Кё.
- В миру – Исоно Хироши, – вставил Цайфер и ухмыльнулся. И Рёичи понял, что именно этот Кё является второй половинкой господина гитариста. Он перевёл взгляд на Мориоку, который в данный момент что-то увлечённо рассказывал Хаяме, склонившись к нему чуть ближе, чем требовалось. Ревность кольнула сердце, но Рёичи задавил это гадкое чувство. Портить господину звукоинженеру праздник он не хотел. Хватило Хисы, черти бы его драли.
За столом поднялся Атсуши. Обведя трезвым взором присутствующих, он обратился к имениннику:
- Дорогой Хидэ, позволь мне процитировать замечательные строки: «Если же меня спросят, что ещё важно для самурая, я отвечу: совершенствуй свой разум, будь человечным и проявляй смелость. Может показаться, что эти три добродетели не могут ужиться в обычном человеке, однако такое заключение далеко от истины.
Разум – это не что иное, как умение разговаривать с людьми. В таких беседах рождается бесконечная мудрость.
Человечность проявляется в том, что ты делаешь для людей, а также в том, умеешь ли ты правильно оценивать свои достоинства и отдавать должное достоинствам других.
Смелость – это умение скрежетать зубами; это решимость добиваться своего любой ценой, вопреки самым неблагоприятным обстоятельствам.
Стремиться к чему-то более возвышенному, чем эти три добродетели, нет необходимости.***» Помни об этом, наш самурай, и пусть жизнь твоя будет удачной! – Сакураи поднял свой бокал, и остальные последовали его примеру. Ютака отметил, что растроганный Хошино выглядит невероятно мило, и залпом осушил бокал. Зацикливаться на имениннике было нельзя. Ютака про себя молился, чтобы его не выпихнули произносить тост, иначе он точно покажет себя идиотом.
На его счастье, следующим поднялся невероятно элегантный сегодня Ямада, который, как оказалось, прекрасно владел не только французским, но и родным японским языком. Кавамура снова наполнил бокалы.
- Хошино-сан, я тоже позволю себе процитировать самую трогательную и верную фразу, когда-либо слышанную мной: «Оn ne voit bien qu’avec le coeur. L’essentiel est invisible pour les yeux. Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь.» Смотри всегда сердцем, Хошино-сан, и оно тебя никогда не подведёт, – Ямада пригубил вино и, отставив бокал в сторону, промокнул кружевным платком глаза. Хидэ поклонился Ямаде и бросил быстрый взгляд на Ютаку. Тот сидел, грустно глядя в опустевший бокал.
- Ещё одна цитата, и я налажу выдачу сопливчиков, – громогласно объявил Цайфер. – Ну вас к чёрту, умники! Вы же из любой пьянки сделаете декаданс.
- Я могу спеть тоскливую песню, – радостно предложил Хироши. – Для поддержания атмосферы.
- «Не тяни кота за сфинктер»? – предположил Цайфер и заржал, тут же получив тычок в бок острым локтём Исоно. – Да когда ж ты отъешься?!
- Никогда! – парировал Хироши и обратился к присутствующим: – Так что, мне можно уже завывать?
- Нет, спасибо, – вежливо отказался именинник. – Сейчас это ни к чему, а вот ящика через полтора можно будет и спеть. Хором.
- А потом, – подхватил Цайфер, возбуждённо сверкая глазами, – потом мы доберёмся до твоей коллекции гитар, дружище Ниикура, соорудим из подручных средств сомбреро и организуем мексиканский оркестр «Упившиеся мачо». А ты на нас деньги делать будешь, я тебя знаю.
- Заманчивая идея, – согласился Ниикура. – Заодно окуплю траты на ремонт гитар после ваших пьяных экзерсисов.
- А вам скрипач не нужен? – оживился Сугихара и кокетливо откинул чёлку с глаз. – Хороший скрипач, грамотный и умеющий петь койотом.
- Нужно послушать, – с сомнением протянул Цайфер. Сугихара открыл рот, чтобы спеть койотом прямо сейчас, но его опередил Хошино:
- Через полтора ящика, я же сказал! Вечно ты гонишь, Суги!
- Так давайте пить, а не языками трепать, – тактично заметил Терачи и выставил на стол целую батарею бутылок. – Расходы уже подсчитаны, поэтому надо укладываться в бюджет, а то зря мы с Каору, что ли, вчера весь вечер с калькулятором просидели? Рюичи, наливай!
Вино, весело булькая, потекло рекой. Ютака оживился и уже не выглядел таким грустным. Рёичи всё поглядывал на клавишников, но они больше не позволяли себе ничего, за что мог бы зацепиться его пытливый взор, и это немного успокоило мнительность вокалиста. Он ещё успеет явить себя Кену во всей своей неземной красе, ведь праздник только начался.
___________________________________
* – ничто не остаётся постоянным в своём состоянии.
** – давайте веселиться!
*** – цитата из «Книги самурая. Бусидо». Юдзан Дайдодзи Будосесинсю. Ямамото Цунэтомо Хагакурэ. Юкио Мисима. Хагакурэ Нюмон. Перевод на русский: Котенко Р.В., Мищенко А.А.
Ямада использует цитату из книги А. де Сент-Экзюпери «Маленький принц» (перевод на русский Н. Галь).
Глава 13.
читать дальшеПесня Эндо Рёичи: pleer.com/tracks/81967488Ush
Песня Ямада Коси: pleer.com/tracks/3034964gsll
Песня Цайфера и Кё: pleer.com/tracks/4605986j9AQ
Рёичи с ужасом смотрел на количество опустошённых дружными гостями бутылок, косился на спокойного, как удав, именинника, которого хмель, похоже, не брал совсем, и боялся даже представить, во что выльется это неумеренное потребление спиртного. Особенно налегали на алкоголь Атсуши и Ютака. И оба, как предполагал Рёичи, от несчастной любви. Ютаке даже было сложнее – объект его мечтаний сидел напротив и выглядел вполне довольным жизнью.
Толл разрывался между двумя пьяными огнями и даже не мог нормально выпить – следовало держать лицо и старательно играть привычную уже роль старшего брата. Чёрт бы побрал эту роль. И младших братьев – тоже. А также неадекватных друзей и их психованных родственников. Ни ночью сна, ни днём покоя.
Маэстро старался не отставать от лидеров алкогольного движения и пил много и неумеренно. Сидящий рядом с ним Ямада очень переживал, сбивался с французского на японские непечатности и всячески норовил отобрать у целенаправленно напивающегося Сугихары бокал. Сугизо пьяно улыбался Ямаде, целовал ему руки и пил дальше.
- Да твою ж трижды за ногу и об пол, – бормотал Коси, в который уже раз вступая в неравный бой за бокал, – mon bonheur, разве ж можно столько пить? Pardonnez-moi, но это нужно прекратить немедленно.
- Суги-чан, – обратился к маэстро молчавший до этого Кавамура, – или ты сейчас же остановишься, или мы отойдём поговорить.
Рука Сугихары, державшая бокал, дрогнула, и только быстрая реакция Ямады не позволила вину пролиться на скатерть.
- Я трезв, Рюи-чан, – заплетающимся языком проговорил маэстро и икнул. Брови Кавамуры сошлись к переносице. Маэстро сглотнул и заискивающе улыбнулся. – Я не виноват, Рюи-чан, оно само…
- Оно само, а ты – в говно, – вставил Иноран, сурово глядя на коллегу. – Под душ бы тебя, чтоб протрезвел маленько, и спать уложить.
- Но-но, – вскинулся Сугихара. – Я ещё не пел койотом!
- И слава Богу! – воскликнул Ямада и заговорил ласково, обращаясь к маэстро: – Ma joie, пойдём, я помогу тебе привести себя в порядок.
- Только ты меня и любишь, Коси-кун, – всхлипывал Сугихара, покорно обвисая в руках шансонье. – Только ты один меня и понимаешь в этом насквозь прогнившем мире… Но я ещё вернусь, – обратился маэстро к гостям, – я вернусь к вам, гады, и спою койотом!
- Полтора ящика, Суги-чан, – напомнил Хошино, издевательски потягивая вино. – Полтора ящика.
- Выпили уже, – честно признался Терачи и уронил голову на руки.
- Винишко слабое, – хмыкнул Сакураи и заглянул в свой бокал. – Не берёт ни хрена.
- Точно, – поддержал Ютака, с вожделением глядя на именинника. – Покрепче бы чего, чтоб до самых мозгов продрало.
- Ремня, например, – мрачно обронил Толл и звякнул пряжкой. Ютака покраснел и заткнулся.
- Коси-кун, подожди, тут БДСМ намечается! – радостно завопил Сугихара и сделал попытку вырваться из рук Ямады. – Где моя плётка?
- Дайте мне плётку, – забормотал Терачи, с трудом поднимая голову, – дайте её мне, и я быстро научу всех начальство любить.
- Тихо, Шин-чан, всё в порядке, – успокаивающе заговорил Ниикура, но остановить Терачи мог только бронепоезд.
- Кому тут вино не нравится, а? – вопрошал он, обводя мутным взглядом собравшихся. – Вино, которое покупал сам Каору? Признавайтесь, жалкие трусы, и я вызову всех вас на поединок!
Все обалдело молчали. Сугихара слегка протрезвел от неожиданности и уже никуда не рвался, просто затих в объятиях Ямады и только ошалело хлопал глазами.
- Если это вино не продрало вас до мозгов, – продолжал Терачи, и голос его наливался силой, – значит, мозгов у вас нет вообще. Каору, где моя катана? Я буду драться до последней капли крови!
- Шин-чан, детка, зачем тебе драться? – увещевал Ниикура не на шутку разошедшегося драммера. – Мы сейчас нальём ещё по стаканчику и решим все проблемы мирным путём.
- А я не хочу мирным! – упирался Терачи, но сам жался всем телом к господину продюсеру. – Я самурай и жажду войны!
- Шин-чан, не слушай Атсуши, – ласково заговорил Кавамура и погладил драммера по руке. – У него все вкусовые рецепторы коньяком испорчены. А у Ютаки просто старая закалка – нам до него пить и пить. Правда, Ягами-сан?
- Истину глаголешь, Рюи-чан, – согласно закивал Толл, яростно зыркая на брата. – Это ж два алкоголика. У них печень титановая. Их ни одна зараза не берёт.
- Они обижают Каору, – заявил Терачи, но от господина продюсера не отлип. – Они сомневаются в нём. Я не могу этого допустить.
- Полтора ящика, – пробормотал Хошино и покачал головой. – Всего полтора ящика, а какой эффект…
- А ещё вино есть? – уточнил Кавамура у Терачи. Жажда убивать в глазах драммера погасла и сменилась сосредоточенностью опытного бухгалтера в период годовой отчётности.
- Есть, – наконец, выдал тот, закончив с калькуляцией. – Но оно же никому не нравится.
- Я погорячился с выводами, Шин-чан, – обаятельно улыбаясь, заявил Сакураи. – Я просто хочу выпить ещё. И Ютака хочет, я же вижу.
- Хочет, – пискнул Хигучи, опасливо косясь на брата. – Ютака хочет вина и именинника. Ой!
Тишину, воцарившуюся в комнате, можно было резать ломтиками и намазывать на хлеб. Толл схватился за голову. Ютака зажал рот ладонью и с ужасом смотрел на Хошино. Тот сделал вид, что ничего не слышал и даже повернулся к Хигучи левым ухом.
- А говорил, что вино плохое, – неожиданно трезвым голосом заметил Терачи. – Мозги отшибло напрочь.
- Вот и разобрались, – подытожил Ниикура и водрузил на стол ещё три бутылки. – Продолжаем банкет.
- А ты меня потом отнесёшь в спальню? – глядя влюблёнными глазами на господина продюсера, спросил Терачи. – Помнишь, как в молодости, а? Ты меня по сцене на руках носил… Никого не носил, а меня носил. И защищал от придурков типа Дая и Тотчи. И не ругал никогда.
- Господи, Шин-чан, да за что тебя ругать-то было?! – удивился господин продюсер. Народ жадно вслушивался в этот диалог. – Да я с тобой всегда душой отдыхал.
- И на руках носил… – мечтательно повторил Терачи и улыбнулся своим воспоминаниям.
- А вот ты меня ни разу на руках по сцене не носил, – упрекнул Исоно Цайфера.
- Ты слишком костлявый, – ухмыльнулся тот и выставил перед собой ладони. – На правду не обижаются! Меня достало уже отвечать на вопросы, почему я тебя не кормлю. А что я скажу? Не в коня корм?
- За коня ответишь, – пообещал Исоно и многозначительно улыбнулся.
Рёичи украдкой взглянул на Кена. Хотел бы он устраивать такие пикировки, никого не стесняясь и чувствуя себя совершенно счастливым. Но пока Мориока сидел рядом с Хаямой и не выказывал никакой заинтересованности Рёичи. Это обижало. Как показать себя в лучшем свете, он не знал. Наверное, будет лучше просто не нарываться на неприятности, а вести себя прилично. А ещё лучше – спеть. Вроде бы для именинника, а на самом деле – для Кена. Он поймёт, Рёичи был в этом абсолютно уверен.
- Хошино-сан, – обратился Эндо к имениннику. – Позвольте, я спою сегодня для Вас.
- Музыкальная пауза! – объявил Цайфер и зааплодировал. – Хидэ, готовься: мы тоже молчать не будем.
- Ни секунды в этом не сомневаюсь, – вежливо ответил Хошино. – Эндо-сан, Вам гитара нужна?
- Я принесу, – поднялся Ниикура. – Заодно проверю, как Коси окропляет святой водой этого змея.
Когда господин продюсер вернулся, неся в руках гитару, окроплённый змей уже смирно сидел за столом и послушно вкушал предложенный Ямадой салат.
Рёичи принял из рук Ниикуры гитару и, взяв несколько аккордов на пробу, запел, не сводя взгляда с Кена. Он должен его услышать сейчас. Он не может не услышать.
Fuan to kanashimi ai ya jounetsu ya
Nikushimiattari yorokobidattari
Kizutsukeattari itawaridattari
Kanashimidattari shiawasedattari
Youjoudattari uragiridattari
Minikusadattari itoshisadattari
Zawamekidattari shizukesadattari
Sonna hibi ga kyou mo aruyo
Kodoku ya zasetsu ya ai ya yokubou ya
Kenkyosadattari goumandattari
Iradachidattari yasuragidattari
Eikoudattari shitsuboudattari
Hohoedattari keibetsudattari
Shunkandattari eiendattari
Utagaidattari shinraidattari
Sonna inochi wo yurasu dake.*
Рёичи был готов поклясться, что глаза Кена подозрительно блестели в мягком свете ламп. Пусть он поймёт, пусть почувствует, – мантрой стучало сердце. И больше не допустит прежних ошибок.
Но все надежды разом рухнули, когда Мориока склонился к Хаяме, что-то ему шепча на ухо. Хаяма покраснел и замотал головой. И в сердце Рёичи с новой силой вспыхнула ревность.
- А мы с Атсуши приготовили небольшой сюрприз, – поднялся Ямада. – Поэтому попрошу внимания.
Рёичи с трудом заставил себя оторваться от наблюдения за клавишниками и очень удивился, увидев в руках брата аккордеон. Да он к нему триста лет уже не прикасался! С чего бы вдруг такая любовь к инструменту?
- Только один вечер и только для Вас, Хошино-сан, – поклонился Коси и кивнул аккомпаниатору. И Сакураи заиграл.
А когда запел Ямада, Рёичи понял, что жестоко ошибался, обзывая его гаером. Это был настоящий французский шансон – тот, который берёт за душу. Узкие парижские улочки, запах кофе и круассанов, зелень парижских предместий, неспешно несущая свои волны Сена – в богатом голосе Ямады, в его музыке. И Ачан отлично справился со своей ролью, забывая на время переживания и того, кто столько лет сводил его с ума. Всё растворялось в музыке.
Рёичи заметил, как мечтательно улыбается чему-то Хошино, а Ютака смотрит на него, не отрываясь.
- Какая красивая песня, Ямада-сан, – восхищённо заметил Хаяма. – Истинное наслаждение.
- Благодарю, – скромно ответил Коси и поклонился.
- Сакураи-сан, Вы великолепны, – обратился Хаяма к Ачану, и тот аж зарделся.
- Ребята, поработать вместе не хотите, а? – в Кавамуре проснулся продюсер.
- Поддерживаю Рюи-чана, – подал голос Цайфер. – Отличная команда получилась.
- А я на вас деньги делать буду, – спустил всех на землю Ниикура. – Это моё любимое занятие.
- Каору, вот почему ты такой, а? – с горечью в голосе заметил Такигава. – Всю красоту, всю романтику осквернить готов своим материализмом.
- Где моя катана? – поднял голову доселе дремавший Терачи. – Я научу вас начальство любить.
- Спи, горе моё, – вздохнул Ниикура, и Шинья послушно вернулся в исходную позицию и закрыл глаза.
Цайфер забрал из рук Рёичи гитару и кивнул имениннику:
- Теперь наша очередь. Подумай над словами, Хидэ. Я уверен, что кое-кто из присутствующих готов подписаться под каждым из них.
Ютака испуганно посмотрел на Такигаву, но тот, подлец, сделал сосредоточенное лицо, а под его пальцами запели струны.
YOU'RE MY DARLIN' OH! DARLIN! Dakishimeta yoru o kazoete ima mo mawaru
koe o agete namida furikitta tasogare te nani mo miezu
kanashimi mo zetsubō mo nomikonda ano yoru
OH BABY! DON'T YOU WANT ME? Shinu hodo
I WISH ikanaide...
IT'S JUST A ONLY LONELY modoranai kimi o nakushi yoru ga korosu
yume mo shizuku subete sutete kita itoshisa o kotoba ni kaete
kanashimi mo zetsubō mo nomikonda ano yoru
OH BABY! DON'T YOU WANT ME? Shinu hodo
I WISH ikanaide
OH BABY! DON'T YOU LOVE ME? Kurushimi
SUICIDE kiete yaru
kanashimi mo zetsubō mo nomikonda ano yoru
OH BABY! DON'T YOU WANT ME? Shinu hodo
I WISH ikanaide
OH BABY! DON'T YOU LOVE ME? Kurushimi
SUICIDE kiete yaru
OH BABY! DON'T YOU WANT ME? Shinu hodo
I WISH ikanaide
OH BABY! DON'T YOU LOVE ME? Kurushimi
SUICIDE kiete yaru
OH BABY! DON'T YOU WANT ME? Shinu hodo
I WISH ikanaide
OH BABY! DON'T YOU LOVE ME? Kurushimi
SUICIDE kiete yaru**… – голос Кё шептал и умолял, срывался и плакал, безжалостно заставляя сердце кровоточить, и Ютака хотел провалиться сквозь землю. Это было слишком явно, слишком прозрачно, слишком…
Невыносимо. И Рёичи был готов проклясть Цайфера вместе с его вокалистом, которые так легко и просто обнажали все его чувства к Кену. Слишком жестоко, слишком больно, слишком…
Красиво. Вот так просто взять и одной песней показать всё, что кипит внутри и не даёт покоя. И не нужно красивых аллегорий, не нужно изысканных фраз – за этой простотой так много эмоций, которые требуют выхода. Кен знал это. И видел застывшее в тёмных омутах глаз Рёичи отчаяние.
Он помнит. Он чувствует.
Значит, Кавамура прав – нужно просто принять его таким, не пытаясь изменить или контролировать. Он хорош гордым и несломленным. Просто потому, что это Он.
Цайфер отставил гитару в сторону, поклонился в ответ на аплодисменты и подмигнул имениннику:
- Подумай хорошенько, Хидэ. Кто знает, может, твоё счастье совсем близко.
- Я подумаю, – улыбнулся Хошино.
- Мы поедем, пожалуй, – поднялся Кен. – Ещё раз позволь поздравить тебя, Хидэ-сан. И спасибо за прекрасный вечер.
- Я провожу, – виновник торжества вышел вслед за Мориокой и Хаямой. Рёичи опустил голову. Оставаться здесь смысла не было. Но уйти сразу означало бы навлечь на себя подозрения. Поэтому он, взяв себя в руки, обратился к сидящей напротив парочке:
- А вы давно вместе?
Цайфер задумался.
- Ну, в группу ко мне Кё пришёл в восемьдесят восьмом, но мы тогда больше на публику работали, чем реально имели какие-то отношения.
- По пьяни имели, – заметил Исоно. – Как напьёмся, так сразу и имели. А пили мы часто.
- Рёичи-кун не про такие отношения спрашивает, – возразил Такигава. – Он про настоящие.
- Аааааа, – протянул Кё, – тогда, конечно, да, ты прав. Но трахались мы знатно.
Сакураи издал какой-то булькающий звук. Все оглянулись на него. Тот хохотал, зажимая рот ладонью.
- Так вот, – продолжил Цайфер, когда Сакураи немного успокоился, – мы два с лишним года поработали вместе и решили разойтись.
- Почему? – удивился Рёичи.
- Не созрели мы ещё до нужного звучания, – объяснил Такигава. – Рановато встретились, а всему своё время, сам знаешь. Мы долго работали порознь, а в две тысячи шестом, помнится, собрались как-то и решили, что надо устроить реюнион.
- В тренде надо быть, – взял слово Кё. – Тогда прям мода пошла на реюнионы. Вот и мы решили не отставать от коллег.
- А у меня столько материала накопилось к тому времени, который именно для нас, понимаешь? – подхватил Цайфер, обращаясь к Рёичи. – Что ни говори, а лучше Кё мои песни не пел никто. И вот мы, значит, собрались, выпили, обсудили это дело…
- Обмыли, ты хочешь сказать, – поправил Исоно. Цайфер развёл руками – мол, против правды не попрёшь, – и продолжил:
- В следующем году мы выпустили альбом и закатили тур по стране. А после финала я предложил Хироши поехать ко мне – чёрт его знает, что на меня тогда нашло…
- И тот же чёрт знает, почему я согласился, – заметил Исоно. – Но мы приехали к Ичиро домой, обсудили тур и завалились спать. А утром я проснулся от того, что кофе пахнет. Я один живу – и вдруг такой сюрприз. Потом вспомнил, что я не у себя дома, но врать себе не привык – мне понравилось такое утро.
- Когда Хироши мне сказал об этом, я решил не заморачиваться и предложил ему сойтись, – улыбнулся своим воспоминаниям Цайфер. – Мне тоже понравился заспанный Кё на моей кухне. Так вот и живём с тех пор.
- И ни разу об этом решении не пожалели, – Исоно приобнял Такигаву за плечи и посмотрел на Рёичи. – Всё должно быть естественно, Рёичи-кун, тогда и результат не разочарует. И вовремя. Понимаешь, о чём я?
Эндо кивнул. Наверное, он слишком торопит события. Они вообще с Кеном всегда куда-то торопились, как будто боялись не успеть. А спешка, как известно, хороша только при ловле блох, но никак не в строительстве отношений.
Впрочем, в этот раз Рёичи торопиться точно не собирался.
_________________________________
* – Тревога и грусть, любовь и страсть...
Мы и печалились, и радовались,
И ранили, и жалели,
И скорбели, и были счастливыми,
И дружили, и предавали,
И ужасались уродством, и любовались красотой,
И шумели, и пребывали в тишине.
Это был такой же день, как и все остальные.
Одиночество и неудачи, любовь и жажда любви...
Мы были скромными и были надменными,
И злились, и пребывали в спокойствии,
И в лучах славы были, и в отчаянии,
И смеялись, и презирали,
И было время мигом, и было время вечностью,
И сомневались мы, и доверялись.
Всё это - лишь волнения нашей жизни.
(текст нагло взят из дневника anarien1 (источник: anarien1.diary.ru/); перевод Yulia Löwe ©)
** – I Can't Live Without You (russian)
Ох, милая моя, родная! Считаю ночи наших объятий, они и сейчас проплывают перед глазами, снова и снова
Рыдания вырвались наружу, в глазах темнеет и ничего не видно
В ту ночь я познал печаль и отчаяние
Ох, малышка! Неужели ты не хочешь меня? Я умру без тебя, прошу, не уходи...
Просто мне так одиноко, я безвозвратно потерял тебя, и та ночь убивает меня
И даже все мои мечты ушли капля за каплей, я выражу свою любовь словами
В ту ночь я познал печаль и отчаяние
Ох, малышка! Неужели ты не хочешь меня? Я умру без тебя, прошу, не уходи...
Ох, малышка! Неужели ты не любишь меня? Больно
Покончу с собой и исчезну
В ту ночь я познал печаль и отчаяние
Ох, малышка! Неужели ты не хочешь меня? Я умру без тебя, прошу, не уходи...
Ох, малышка! Неужели ты не любишь меня? Больно
Покончу с собой и исчезну
Ох, малышка! Неужели ты не хочешь меня? Я умру без тебя, прошу, не уходи...
Ох, малышка! Неужели ты не любишь меня? Больно
Покончу с собой и исчезну
Ох, малышка! Неужели ты не хочешь меня? Я умру без тебя, прошу, не уходи...
Ох, малышка! Неужели ты не любишь меня? Больно
Покончу с собой и исчезну
©July Sakurai
(источник: vk.com/derlanger_community).
Автор: Nata-lie
Бета: Работаю без посредников.
Категории: AU, слэш, юмор.
Рейтинг: R (на меньшее не согласна).
Пейринг: Ken/Ryoichi, Hoshino/U-ta и всякие намёки.
Размер: макси (подозреваю, что опять меня разнесёт).
Предупреждение: дурдом, но без извлечения личной выгоды.
Статус: В процессе.
От автора: автору пока не стыдно, так что и сказать нечего.
Глава 11.
читать дальшеВсю последнюю неделю Мориока не находил себе места. Разговор с Ниикурой ясно дал понять, что работать с Рёичи вместе ему не светит, и способы сближения с бывшим любовником придётся придумывать новые. Но ничего не выходило. Добрый и понимающий Ачан поделился, конечно, номером телефона Эндо, но толку от этого не было никакого: сообщения Рёичи игнорировал, а на звонки не отвечал вообще. Испугавшись, что Эндо с психу сменит номер, Кен перестал ему надоедать посредством телефона и решил действовать на нервы личным присутствием. Он с завидным постоянством караулил Рёичи возле студии, манкируя своими прямыми обязанностями, которые Ниикура в том памятном разговоре вполне понятно и доходчиво объяснил. Впрочем, на глаза господину продюсеру Кен старался не попадаться, не вылезая из машины и пригибаясь всякий раз, когда распахивались двери студии. Он понятия не имел, что господин продюсер прекрасно знает марку, цвет и номер его машины. Кроме того, понатыканные по периметру территории видеокамеры транслировали изображение в режиме реального времени прямиком в кабинет Ниикуры. Не знал Кен и того, как сильно веселит господина продюсера, не пропускающего ни одной серии этой мыльной оперы, своими шпионскими замашками.
Но всё это было зря: каждый вечер Рёичи выходил из здания вместе с неразлучной парочкой и застенчивым Хаямой. Вступать в конфронтацию с ними Кену не хотелось: при воспоминании о кулаках Инорана начинала ныть потревоженная челюсть, а при виде широких плеч Кавамуры тело сжималось само собой и повиноваться хозяину отказывалось. На второго клавишника надежды тоже не было: этот любитель гольфа всегда таскал в машине запасную клюшку и при необходимости вполне мог ею огреть. Кроме того, как Кену было доподлинно известно, Хаяма чётко и беспрекословно подчинялся командам Кавамуры. Так что трое против одного – это явно не тот расклад, при котором он окажется в выигрыше. Поэтому приходилось молча провожать взглядом уезжающего Рёичи и, тяжко вздыхая и сетуя на судьбу-злодейку, уныло ползти домой.
Но именно сегодня Кен решил, что с него хватит. Злобный упырь Ниикура вернул ему две кровью и потом выстраданных аранжировки с унизительным обоснованием «что это вообще за лажа?» и убедительно попросил больше не маячить на своей колымаге возле студии, ибо отвлекает тоской своей беспросветной от дел продюсерских, сиречь важных. Кен обиделся и открыл рот, чтобы послать господина продюсера к такой-то матери, но в дверном проёме призраком отца Гамлета возник Шинья, поигрывающий барабанными палочками, и Кен закрыл рот и, гордо задрав подбородок, вышел из кабинета. По пути он заглянул во все комнаты, но не встретил никого из своих коллег, только в комнате звукоинженера сидел Ютака и с подозрительным для его возраста энтузиазмом терзал струны контрабаса, не сводя влюблённого взгляда с широкой спины господина Хошино. Широкая спина господина Хошино оставалась равнодушной к столь пристальному вниманию, но Ютака не зря имел репутацию парня упорного и сдаваться не собирался.
Кен уже сел в машину, когда его телефон разразился весёлой трелью, оповещая о входящем звонке. С надеждой взглянув на дисплей, Мориока тут же увял – звонившим оказался вовсе не Эндо.
- Слушаю… Да… Хорошо… Знаю… Минут через сорок… До встречи.
Закончив разговор, Кен убрал телефон в карман и задумался. Кажется, его шпионские игры оказались замеченными не только Ниикурой. Правда, было непонятно, что ждать от назначенной через сорок минут встречи, но попробовать определённо стоило. В его ситуации глупо отвергать возможную помощь – если, конечно, ему предложат помощь, а не устроят разборки. Мориока вздохнул, завёл двигатель и выехал со студийной стоянки.
В ресторане его встретили весьма приветливо и немедленно проводили в отдельную кабинку, где навстречу ему поднялся Кавамура. Кен даже оглянулся в поисках Инорана, но того нигде не было. Херувим был один.
- Кого-то потерял? – с хитрой улыбкой осведомился Кавамура, на что Мориока только хмыкнул:
- А где твой неразлучник?
- У них с Хаямой сегодня культурная программа.
- И не боишься, что уведут? – обнаглел Кен, но быстро пожалел об этом, потому что выражение лица Кавамуры стало жёстким.
- Друзей не уводят, – отчеканил херувим, и Мориока предпочёл больше не поднимать эту тему. Чёрт с ними, с неразлучниками этими. Сейчас есть дела поважнее.
- Зачем ты хотел встретиться? – спросил он, и Кавамура мягко улыбнулся:
- Давай сначала сделаем заказ, а потом поговорим о делах.
В ожидании заказа они молчали. Кен украдкой разглядывал Кавамуру, прикидывая, что именно в нём могло привлечь Инорана и почему этому человеку так легко подчиняются. А ещё было очень интересно узнать, что же именно могло понадобиться от него Кавамуре.
Когда принесли заказ, Кен не выдержал. Любопытство оказалось сильнее.
- Что ты хочешь от меня? – прозвучало достаточно двусмысленно, но Мориока решил, что чёрт с ним. Кто такой этот Кавамура, чтобы он в разговоре с ним выражения выбирал?
- Я хочу, чтобы ты оставил в покое Рёичи-куна, – спокойно ответил херувим, а у Кена вытянулось лицо. Этой сволочи что, Инорана мало?
- А не охренел ли ты, Кавамура? – недобро прищурился Мориока, разглядывая собеседника. Собеседник по-прежнему мило улыбался.
- Нисколько, Кен-кун. А вот ты точно ничего не добьёшься, если продолжишь так терроризировать Эндо.
- А ты в его защитники подался? – ехидно осведомился Мориока. Аппетит пропал напрочь, хотя кухня в этом ресторане была выше всяких похвал.
- Мне просто больно смотреть, как ты растрачиваешь свои силы в неравной и бессмысленной борьбе, – театрально вздохнул Кавамура и отложил в сторону хаси. – Своим поведением ты только ещё больше льстишь и без того огромному самолюбию Рёичи-куна. И это, кстати, негативно сказывается на работе.
- Ах да, работа же – это для тебя главное, – не удержался Кен от «шпильки», но тут же одёрнул себя. Херувим явно искал встречи не для того, чтобы ссориться. Это можно было сделать в любое другое время.
- Проект интересный у Ниикуры, – словно не замечая ехидства собеседника, ответил Кавамура. – Жаль будет, если ничего не получится. Пока вы с Рёичи-куном находились на одной территории, он психовал, бунтовал, закатывал истерики, устраивал показательные выступления – в общем, полностью раскрывался и самовыражался. Для проекта это было хорошо тем, что свои эмоции Рёичи-кун вкладывал в музыку. Тебе, конечно, тоже доставалось, – тут херувим лукаво улыбнулся, а Кен, вспомнив случай в курилке, покраснел, – но ты вроде был не в претензии, верно?
- Это точно, – подтвердил Мориока внезапно севшим голосом. – А теперь что не так?
- Всё было бы «так», если бы ты не начал играть в отвергнутого влюблённого. Да по тебе театральные подмостки плачут, Кен-кун. Хочешь, могу устроить, – Кавамура подмигнул Мориоке, и тот засмеялся. Херувим точно что-то задумал.
- А если серьёзно?
- А если серьёзно, то Рёичи-кун успокоился и стал вполне довольным жизнью, видя каждый вечер твою машину возле студии. И теперь мы не можем от него добиться драмы, понимаешь? Он не умеет отделять личное от рабочего. Если у него всё не так в жизни, то он поёт с такой экспрессией, что дух захватывает. А когда его жизнь течёт плавно и размеренно, то и поёт он так же – спокойно.
- И что ты от меня хочешь? – подозрительно спросил Мориока, чувствуя подвох.
- Обычных спокойных и деловых отношений с Рёичи-куном, – ответил Кавамура. – Пусть не думает, что ты всю жизнь за ним бегать будешь. Незаменимых нет. Игнорировать его не нужно, это лишнее, а вот показывать личную незаинтересованность в его персоне необходимо. Понимаешь, к чему я клоню?
- Понимаю, – хмыкнул Мориока, разглядывая одухотворённое лицо херувима. – Вот только тебе-то это зачем надо?
- Хочу пристроить Рёичи-куна в твои надёжные руки. Во-первых, мне надоела твоя мировая скорбь, в которой мы все скоро захлебнёмся. Во-вторых, твои аранжировки пропитаны тленом и безысходностью, от которых Цайфер ржёт, как ненормальный, и мешает остальным сосредоточиться на работе. В-третьих, Рёичи-кун так счастлив от осознания своей незаменимости, что Сугизо об него весь свой поганый язык сточил, а я не привык видеть молчаливого Сугихару, знаешь ли. И в-четвёртых, я планирую впоследствии поработать с Эндо, а в таком виде это будет весьма проблематично, – чётко перечислил Рюичи.
- Да ты точно охренел, Кавамура, – пробормотал ошарашенный Мориока и судорожно зашарил по карманам в поисках сигарет. – Здесь курить можно?
- Кури, – кивнул Рюичи и придвинул пепельницу. Кен закурил, блаженно выпустил облачко дыма и прикрыл глаза. Если в результате Рёичи достанется ему, то какая разница, чем руководствуется Кавамура? Если он хочет помочь – пусть. Хуже точно уже не будет. Столько лет безрезультатно гоняться за Эндо – и теперь, когда мечта сама, можно сказать, идёт в руки, отказаться… Нет, глупцом Кен никогда не был. Главное, чтобы херувим потом не потребовал вознаграждения.
Кстати, об этом…
- А что ты за свою помощь хочешь, Кавамура? – стряхнув пепел, спросил Мориока и дыхание затаил в ожидании ответа. Рюичи непонимающе нахмурился.
- Ты о чём, Кен-кун?
- Ну, что я тебе буду должен? – нервничая, пояснил Мориока.
- Ты напрочь испорчен шоу-бизнесом, – покачал головой Кавамура и поднёс к губам чайную чашку.
- Я просто не верю в людскую доброту, – пожал плечами Кен, наблюдая, как херувим маленькими глоточками пьёт чай.
- И напрасно, – парировал Кавамура. – Мне просто действительно тебя жаль. Нет ничего хуже безответной любви.
Мориока затушил окурок в пепельнице. Помолчал, что-то для себя решая, и поднял глаза на собеседника.
- Ладно. И что ты предлагаешь?
- Завтра ты приедешь вот по этому адресу, – Кавамура положил перед Кеном прямоугольник визитки. Мориока опустил глаза, читая текст. R.K. Music Company. Кто бы сомневался. – В десять утра тебя там будет ждать Хаяма. Вы плодотворно поработаете над материалом, который требует вашего немедленного участия. Послезавтра мы в студии обсудим то, что у вас получится, и заодно закинем наживку Рёичи-куну. Он занервничает, а Ниикура как бы невзначай заметит, что со следующего дня ты к нам присоединишься.
- А я присоединюсь? – уточнил Кен, боясь поверить собственной удаче.
- Да, – кивнул Кавамура. – И вот тут твои актёрские способности очень пригодятся. Никаких поползновений в сторону Рёичи-куна. Ничего личного, только бизнес. Ты понял меня, Кен-кун? – херувим в упор смотрел на Мориоку. Дождавшись утвердительного кивка с его стороны, Рюичи продолжил: – А чтобы закрепить успех, можешь сделать вид, что всерьёз заинтересовался Хаямой. В нём не сомневайся – он подыграет, я обещаю. Кроме того, застенчивость Хаямы нам только на руку – Рёичи-кун увидит в этом то, что должен. А уж два клавишника всегда найдут общие темы для разговора, не так ли?
Мориока смотрел на лукавую улыбку Кавамуры и понимал, что нашёл в нём Иноран и почему люди так легко ему подчиняются.
Чёртов херувим.
- Какой же ты хитрый, Кавамура, – медленно произнёс Кен, чувствуя себя деревенским простачком по сравнению с этим стратегом. – Хитрый, расчётливый и, твою мать, обаятельный. Как в тебе совмещается всё это, а?
- Не знаю, – пожал плечами Рюичи и ослепительно улыбнулся. – Я просто такой.
Мориока хотел возразить, но телефон Кавамуры выдал бодрый гитарный рифф, и херувим поспешил принять звонок.
- Привет… Тебя забрать?.. А, ты уже дома… Нет, мы заканчиваем. Что-то купить нужно?.. А зачем заказывать, если я сам могу привезти?.. О, сегодня твоим разносчиком пиццы буду я. Только это будет мой последний заказ, поэтому я уже переоденусь в штатское… Нет, Иноуэ-сан, пиво не развозим, нам не положено… Погоди, а ты что, ту бутылку вина выдул, что ли?.. Когда это у тебя была депрессия?.. А почему мне не позвонил?.. Ну и что, что в два часа ночи, я бы всё равно приехал. И бутылка осталась бы целой. Наверное… Ладно, я заеду за вином… Нет, пиво мы пить не будем, и ты не споришь… Хорошо… Скоро приеду.
Кавамура отложил телефон и виновато улыбнулся сидящему с вытянувшимся от удивления лицом собеседнику:
- Прости, Кен-кун, но я вынужден тебя покинуть. Спасибо, что согласился встретиться и принять условия игры. Надеюсь, наше дальнейшее сотрудничество окажется столь же плодотворным, – Рюичи церемонно поклонился и, оставив деньги за заказ на столике, вышел из кабинки.
- Просто друзья? – ошалело пробормотал Мориока, когда к нему вернулась способность говорить. Ему никто не ответил.
* * *
Сегодня в студии было шумно и весело – Хаяма привёз какой-то материал, который все давно ждали. Впрочем, Эндо ждал другого. Машину Кена возле студии он уже два дня не видел, и это настораживало. Наверняка Ниикура вмешался – Рёичи был готов голову дать на отсечение, что господин продюсер причастен к исчезновению Мориоки из поля зрения.
- Слушай, Хаяма-кун, это должно быть интересно, – воодушевлённо говорил Цайфер, сверкая глазами и цепью на джинсах. – Только ответь мне честно, как тебе удалось расшевелить Кена?
Рёичи резко обернулся, выхватывая взглядом высокую фигуру клавишника и его смущённую улыбку.
- Ничего сложного, Ичиро-кун. Вы просто не захотели увидеть тонкую и ранимую натуру Кена, – тихо ответил Хаяма и покраснел. – Мы с ним провели совершенно замечательный день. Кен очень, очень талантливый.
Рёичи просверлил взглядом клавишника, но тот словно не почувствовал этого, продолжая увлечённо рассказывать Цайферу о дне, проведённом с Мориокой в студии. Или не только в студии? Эндо прислушался к разговору.
- А ты сыграешь всё это один? – поинтересовался Сугихара, вчитываясь в ноты.
- Кен завтра приедет, – вступил в разговор Ниикура. – Хватит уже отсиживаться в тени.
- А как же… – Цайфер указал глазами на Рёичи.
- Не бери в голову, Ичиро. Здесь – только работа, – недобро улыбнулся господин продюсер и посмотрел на Эндо. Тот вспыхнул, но промолчал. Сидящий рядом с ним Ютака обречённо вздохнул и опустил голову.
На следующий день Рёичи ехал в студию в совершенно растрёпанных чувствах. Ночью он почти не спал, в красках представляя всё, чем могли заниматься два клавишника без остальных музыкантов. Картинки получались очень яркими и совершенно не способствовали спокойному сну. Рёичи несколько раз за ночь вставал, чтобы покурить, но никотин не успокаивал разбушевавшуюся фантазию. Как теперь вести себя с Кеном, он не знал. Оставалось полагаться на обстоятельства.
Когда приехал Мориока, Рёичи по привычке гордо задрал подбородок, но Кен, поздоровавшись, сразу же направился к Хаяме. Эндо впился взглядом в эту пару, старательно сканируя на предмет неуставных отношений. Но они обсуждали только работу, и Рёичи немного успокоился.
А зря.
В перерыве Кен ускользнул от него, и Эндо твёрдым шагом направился в курилку. Мориока сидел там, но не один. Хаяма, присевший на подлокотник дивана, на котором располагался Кен, улыбнулся вошедшему Рёичи и снова обратил всё внимание на Мориоку. Эндо достал из кармана сигареты и зажигалку и отошёл к окну.
- Аки, – мягко обратился к собеседнику Кен, а Рёичи передёрнуло. – Ты всё-таки прав. Я не привык работать с таким количеством музыкантов, поэтому не всегда могу чётко сказать, как будет звучать композиция в итоге. У тебя опыта больше в этом деле, так ты меня хоть наставляй на путь истинный.
- Кен, ты себя недооцениваешь, – возражал Хаяма, а Рёичи хотелось плюнуть ему под ноги. Мориока никогда так с ним не разговаривал. Он всегда знал, как лучше, и мнение Эндо роли не играло вообще. А тут…
«Аки»… Твою мать.
Никто так не называл Хаяму. Только по фамилии. Да Рёичи даже имени второго клавишника не знал, если честно! Но рубить сплеча Эндо не стал. Следовало присмотреться как следует, прежде чем предпринимать какие-то действия.
Однако несколько дней пристального наблюдения привели к неутешительным выводам: два клавишника не просто нашли общий язык. Они нашли друг друга.
Да чем этот Хаяма так зацепил Кена? Причём так зацепил, что тот и не помышляет даже о каких-то шагах в сторону Рёичи. Нет, Кен не игнорировал его – улыбался, как и всем, мог пошутить, спросить что-то, но не выделял.
В отличие от Хаямы. Которого, как выяснилось, звали Хироаки.
Мириться с этим безобразием Эндо не собирался. Категорически.
Глава 12.
читать дальшеРёичи страдал. Нервы звенели от напряжения. Сердце разрывалось от эмоций. Но Кен ближе не становился. А тут ещё и гад Сугихара каждый день рвал душу своей скрипкой – как нарочно. Рёичи его уже и убивал взглядом, и скрипку его испепелял, но всё без толку. Маэстро оказался взглядонепробиваемым и очень упорным.
Рёичи выплёскивал эмоции в каждой строчке, чем несказанно радовал господина звукоинженера, но легче от этого не становилось. Незаинтересованный взгляд Кена убивал последние крохи надежды. Эндо достиг небывалых высот в передаче чувств посредством музыки, но ничего, кроме вежливой, хотя и искренней похвалы, от Мориоки не дождался.
Зато известный шутник Цайфер сиял и сверкал, как знаменитая цепь на его джинсах, томно постанывал в перерывах между песнями: «Какая экспрессия, мама дорогая!» и с особым усердием полировал свои гитары, цвет которых, как случайно выяснил Рёичи, гордо именовался «Cipher Sparkle Purple».
Воодушевлённый и растроганный Ямада, дабы поддержать столь яркий творческий порыв коллеги, каждое утро по пути в студию заезжал во французскую булочную и привозил оттуда шедевры кондитерского искусства. Он старательно потчевал измученного невниманием Кена коллегу, приносил ему кофе, обмахивал веером и непрерывно журчал по-французски, перемежая, впрочем, язык любви японской нецензурщиной, чем доводил до экстаза впечатлительного Сугихару.
Ютака страдал не меньше Рёичи. Он бы ослушался Ниикуру, если бы не тот злополучный бенефис, который ему устроил Толл. Вина давила и не позволяла выйти за чётко обозначенные господином продюсером рамки. Оставалось только посматривать через стекло на такого вечно занятого Хошино и длинно и тоскливо вздыхать. И стараться не делать ошибок в партиях.
Клавишники были вполне довольны жизнью и друг другом, чем особенно сильно бесили Рёичи. Под длинными пальцами Хаямы плакали и смеялись клавиши рояля, а синтезаторы Кена звучали особенно душевно. Гармония между клавишниками отражалась и на их музыке. Это было красиво и больно.
Терачи оставался потусторонним и не выражал никаких эмоций по поводу происходящего вокруг. На записи он остервенело лупил по барабанам, а во время перерывов подозрительно прислушивался – не выражает ли кто-то из смертных недовольства неприкасаемым господином продюсером. Барабанные палочки из рук Терачи старался не выпускать. Снаряды всегда должны быть под рукой – этому правилу драммер следовал неукоснительно.
Иноран индифферентно молчал, никак не комментируя такой всплеск работоспособности со стороны Эндо, но во взглядах, которые он украдкой бросал на Кавамуру, читалось откровенное обожание. К самому Рёичи гитарист относился прохладно и сближаться не торопился. Не то чтобы Эндо это сильно беспокоило, но взгляды Инорана подталкивали к тому, чтобы обратиться за помощью к херувиму. Наверняка он знает, что делать в сложившейся ситуации.
В один из перерывов Рёичи попросил Кавамуру отойти на пару слов и увёл его на крыльцо студии, где разом выложил все свои переживания. Молчать и страдать больше не было сил. Херувим сочувственно покивал головой и в тот же вечер пригласил измученного коллегу поужинать вместе.
На протяжении всего ужина Рёичи изливал душу и тонул в воспоминаниях. Кавамура стоически сносил ниагарский водопад слов Эндо, подливал ему вина и вежливо поддакивал. Иноран тосковал и пил предназначенное Рёичи вино, к которому тот оказался совершенно равнодушен.
- Ты пойми меня, Рюичи-кун, – стремился к вершинам убедительности Эндо, – я не хочу ему навязываться, но и так тоже не могу больше. Он же сам ко мне лез, проходу не давал, а тут такое равнодушие.
- Ну, я бы не сказал, что Кен-кун к тебе равнодушен, – осторожно заметил Кавамура и тут же заслужил исполненный благодарности взгляд собеседника. Иноран пригорюнился над опустевшей бутылкой. – Он просто стремится поддерживать ровные отношения со всеми.
- Особенно с Хаямой, – саркастически заметил Иноран, и Рюичи немедленно заказал ещё вина, чтобы отвлечь гитариста.
Эндо снова поник. Кавамура взглядом упрекнул Инорана, и тот тихо слинял покурить.
- Мне кажется, Рёичи-кун, что ты торопишься с выводами относительно Кена и Хаямы, – мягко заговорил херувим, и несчастный вокалист немного оживился. – Но в том, что между ними может возникнуть взаимная симпатия, ты абсолютно прав. Поэтому тебе нужно для начала определиться со своим отношением к Кену. И выяснить, чего же ты от него хочешь. Если просто того, чтобы он за тобой таскался, как душа, оторвавшаяся от тела, то тогда лучше сразу уйти в сторону и дать Кену свободу.
- А если нет? – едва слышно спросил Эндо.
- А если нет, то нужно взять себя в руки и перестать строить из себя жертву несчастной любви, – жёстко ответил Кавамура, и Рёичи поднял голову, сталкиваясь с этим странным, гипнотизирующим взглядом, сбежать от которого не представлялось возможным.
- А если я не смогу?
- А слабакам тут делать нечего, – вернувшийся Иноран повторил сказанную уже им когда-то фразу. Рёичи вздохнул и покусал нижнюю губу.
- Что мне нужно делать? – спросил он, с надеждой глядя в ласковые теперь глаза Кавамуры.
- Для начала – успокоиться, – улыбнулся херувим и налил Рёичи вина. Иноран потянулся к чужому бокалу, но Кавамура отрицательно качнул головой, и гитарист убрал руку. Эндо залпом осушил вино.
- Я готов тебя слушать, – он склонил голову в знак согласия со всем, что ему скажет херувим.
* * *
Рёичи решил не торопить события: меняться сразу не следовало – это могло вызвать подозрения. В этом он был полностью согласен с Кавамурой. Он присматривался к Кену, к его отношениям с Хаямой и всё больше убеждался в правоте херувима. С выводами он явно поторопился. Между этими двумя ничего не было, но только пока. Когда Эндо поделился своими наблюдениями с братом-интриганом, тот только меланхолично заметил: «Nihil semper suo statu manet»* и снова обратился к своей фляжке. Рёичи понял, что с брата взятки гладки, а ему необходим повод, чтобы показать Кену, что именно он – тот, кто ему нужен. Так советовал Кавамура, и Рёичи не видел причин, по которым должен был ослушаться херувима.
И так кстати оказалось заявление господина продюсера, что шестнадцатого и семнадцатого июня работа отменяется по причине массового празднования Дня рождения Хошино-сана. На чей-то робкий вопрос о том, почему два дня, ведь праздник у Хошино только шестнадцатого, господин продюсер жёстко ответил, что не собирается превращать рабочее утро в калейдоскоп похмельных морд. Но особо рвущиеся работать, сказал господин продюсер, смогут потрудиться во славу его, ибо для праздника Ниикура жертвует своим домом с прилегающим к нему садом и студией. Хошино кланялся и благодарил, Цайфер уточнял, может ли явиться в этот знаменательный день со своей второй половинкой, Сугихара предвкушал встречу с природой, Ютака интересовался предполагаемым количеством спиртного, Толл зыркал на брата, но согласно помалкивал, Сакураи грустил и прикладывался к фляжке, Ямада предлагал озаботиться именинным тортом, неразлучная пара невербально о чём-то договаривалась, Хаяма отнекивался и краснел, Кен уговаривал его не отделяться от коллектива, Рёичи ревниво следил за ними, но, как и Толл, помалкивал, и только Ниикура с Терачи, как самые приземлённые, подсчитывали примерную сумму убытков, которую они впоследствии вычтут из гонораров гостей.
В праздничный день Рёичи ехал с двумя старыми интриганами к дому господина продюсера. Странно, конечно, что он решил принести такую жертву ради Дня рождения звукоинженера, но, с другой стороны, где ещё можно было бы разместить такую ораву без ущерба для соседей? Эндо бросил придирчивый взгляд на своё отражение в салонном зеркале и остался вполне удовлетворён. Неотразим. Кен непременно должен это заметить. А Хаяма пусть даже не думает заполучить себе Мориоку.
Но всё пошло не так с самого начала. Поздравив именинника, Рёичи принялся выискивать взглядом Кена, но замер, не веря глазам своим. Прерывистый выдох со стороны Сакураи подтвердил, что это не галлюцинация. Постарел, сволочь, но всё равно что-то в нём есть…
- Хидэ, дружище, ты же понимаешь, что я просто не мог не заехать, – зато этот голос не менялся. Тихий и даже вкрадчивый, но безотказно действующий на Атсуши. – Как же ты вырос!
Дружный смех именинника и гостя. Сакураи отступил в тень. Рёичи, оглянувшись на брата, мигом забыл и про Кена, и про свою неотразимость. Сейчас главным было не дать Атсуши наделать глупостей.
- Спасибо, Хиса, что приехал, – улыбался Хошино, разрываясь между вежливостью, требовавшей пригласить гостя к столу, и переживаниями за Ачана. – Присоединишься к нам?
- Прости, Хидэ, но я вынужден отказаться, – с сожалением ответил Имаи, бросая быстрые взгляды в сторону Сакураи. – Обещал супруге приехать сегодня пораньше.
- Тогда позволь проводить тебя, друг дорогой, – Хошино обнял Хисаши за плечи и ненавязчиво подтолкнул в сторону выхода. Уже у самых ворот он не выдержал и, оглянувшись, прижал приятеля к забору: – Ты какого хрена припёрся? Нарочно ему на нервы действуешь?
- Ты о чём, Хидэ? – невинно смотрел на именинника Имаи. – Разве я не могу просто приехать, чтобы поздравить старого друга?
- Чувства такта у тебя никогда не было, – неожиданно зло ответил Хошино, с силой сжимая узкие плечи Хисаши. – Иногда я сомневаюсь, нужен ли мне такой трус в друзьях.
- Эй-эй, полегче! – попытался вырваться Имаи, но Хидэ оказался сильнее. – Да сколько можно меня попрекать? Ты тоже женат…
- Я никого не предавал. Чувствуешь разницу? И не сбегал от очевидного.
- Ты ещё скажи, что я ему жизнь сломал, – разозлился Хисаши.
- Жизнь себе он сломал сам, доверившись тебе. А ты просто воспользовался.
- Мы взрослые люди. Я никого не заставлял.
- Но и не отталкивал. Уходи, – выдохнул Хошино и разжал руки, отпуская Имаи.
Хисаши поправил воротничок дорогой рубашки и пошёл к машине. Хошино дождался, когда машина Имаи затеряется в потоке, и только потом развернулся, чтобы вернуться в дом, – и столкнулся с Ютакой.
- Как Ачан? – спросил господин звукоинженер. Ютака вздохнул.
- Кавамура заварил ему успокаивающий чай.
- И он его выпил? – с сомнением поинтересовался Хошино. Хигучи кивнул.
- Рюичи мёртвого убедит, зараза обаятельная. А Шинья рецепт записал. Говорит, будет в Ниикуру этот чай вливать литрами. В случае сопротивления – через клизму.
Хошино расхохотался, вспомнив, как они с Шиньей волокли отчаянно упирающегося и изрыгающего проклятья Ниикуру в комнату отдыха, чтобы уложить спать.
- Будем надеяться, что своим появлением Хиса не испортил нам праздник, – отсмеявшись, заметил звукоинженер. – Вернёмся?
Ютака очень хотел не возвращаться к остальным, а так и стоять здесь, у ворот, и смотреть на смеющегося Хидэ. Но пришлось вернуться.
Едва завидев их, почти успокоившийся Сакураи громко провозгласил: «Gaudeamus igitur!»** и шмыгнул носом.
За столом Рёичи обратил внимание на незнакомого светловолосого мужчину, сидящего рядом с Такигавой. Впрочем, присмотревшись, он узнал в нём вокалиста группы, в которой играл Цайфер. Вот только имя его он совершенно не помнил. Видя такой интерес к своей персоне, мужчина представился:
- Кё.
- В миру – Исоно Хироши, – вставил Цайфер и ухмыльнулся. И Рёичи понял, что именно этот Кё является второй половинкой господина гитариста. Он перевёл взгляд на Мориоку, который в данный момент что-то увлечённо рассказывал Хаяме, склонившись к нему чуть ближе, чем требовалось. Ревность кольнула сердце, но Рёичи задавил это гадкое чувство. Портить господину звукоинженеру праздник он не хотел. Хватило Хисы, черти бы его драли.
За столом поднялся Атсуши. Обведя трезвым взором присутствующих, он обратился к имениннику:
- Дорогой Хидэ, позволь мне процитировать замечательные строки: «Если же меня спросят, что ещё важно для самурая, я отвечу: совершенствуй свой разум, будь человечным и проявляй смелость. Может показаться, что эти три добродетели не могут ужиться в обычном человеке, однако такое заключение далеко от истины.
Разум – это не что иное, как умение разговаривать с людьми. В таких беседах рождается бесконечная мудрость.
Человечность проявляется в том, что ты делаешь для людей, а также в том, умеешь ли ты правильно оценивать свои достоинства и отдавать должное достоинствам других.
Смелость – это умение скрежетать зубами; это решимость добиваться своего любой ценой, вопреки самым неблагоприятным обстоятельствам.
Стремиться к чему-то более возвышенному, чем эти три добродетели, нет необходимости.***» Помни об этом, наш самурай, и пусть жизнь твоя будет удачной! – Сакураи поднял свой бокал, и остальные последовали его примеру. Ютака отметил, что растроганный Хошино выглядит невероятно мило, и залпом осушил бокал. Зацикливаться на имениннике было нельзя. Ютака про себя молился, чтобы его не выпихнули произносить тост, иначе он точно покажет себя идиотом.
На его счастье, следующим поднялся невероятно элегантный сегодня Ямада, который, как оказалось, прекрасно владел не только французским, но и родным японским языком. Кавамура снова наполнил бокалы.
- Хошино-сан, я тоже позволю себе процитировать самую трогательную и верную фразу, когда-либо слышанную мной: «Оn ne voit bien qu’avec le coeur. L’essentiel est invisible pour les yeux. Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь.» Смотри всегда сердцем, Хошино-сан, и оно тебя никогда не подведёт, – Ямада пригубил вино и, отставив бокал в сторону, промокнул кружевным платком глаза. Хидэ поклонился Ямаде и бросил быстрый взгляд на Ютаку. Тот сидел, грустно глядя в опустевший бокал.
- Ещё одна цитата, и я налажу выдачу сопливчиков, – громогласно объявил Цайфер. – Ну вас к чёрту, умники! Вы же из любой пьянки сделаете декаданс.
- Я могу спеть тоскливую песню, – радостно предложил Хироши. – Для поддержания атмосферы.
- «Не тяни кота за сфинктер»? – предположил Цайфер и заржал, тут же получив тычок в бок острым локтём Исоно. – Да когда ж ты отъешься?!
- Никогда! – парировал Хироши и обратился к присутствующим: – Так что, мне можно уже завывать?
- Нет, спасибо, – вежливо отказался именинник. – Сейчас это ни к чему, а вот ящика через полтора можно будет и спеть. Хором.
- А потом, – подхватил Цайфер, возбуждённо сверкая глазами, – потом мы доберёмся до твоей коллекции гитар, дружище Ниикура, соорудим из подручных средств сомбреро и организуем мексиканский оркестр «Упившиеся мачо». А ты на нас деньги делать будешь, я тебя знаю.
- Заманчивая идея, – согласился Ниикура. – Заодно окуплю траты на ремонт гитар после ваших пьяных экзерсисов.
- А вам скрипач не нужен? – оживился Сугихара и кокетливо откинул чёлку с глаз. – Хороший скрипач, грамотный и умеющий петь койотом.
- Нужно послушать, – с сомнением протянул Цайфер. Сугихара открыл рот, чтобы спеть койотом прямо сейчас, но его опередил Хошино:
- Через полтора ящика, я же сказал! Вечно ты гонишь, Суги!
- Так давайте пить, а не языками трепать, – тактично заметил Терачи и выставил на стол целую батарею бутылок. – Расходы уже подсчитаны, поэтому надо укладываться в бюджет, а то зря мы с Каору, что ли, вчера весь вечер с калькулятором просидели? Рюичи, наливай!
Вино, весело булькая, потекло рекой. Ютака оживился и уже не выглядел таким грустным. Рёичи всё поглядывал на клавишников, но они больше не позволяли себе ничего, за что мог бы зацепиться его пытливый взор, и это немного успокоило мнительность вокалиста. Он ещё успеет явить себя Кену во всей своей неземной красе, ведь праздник только начался.
___________________________________
* – ничто не остаётся постоянным в своём состоянии.
** – давайте веселиться!
*** – цитата из «Книги самурая. Бусидо». Юдзан Дайдодзи Будосесинсю. Ямамото Цунэтомо Хагакурэ. Юкио Мисима. Хагакурэ Нюмон. Перевод на русский: Котенко Р.В., Мищенко А.А.
Ямада использует цитату из книги А. де Сент-Экзюпери «Маленький принц» (перевод на русский Н. Галь).
Глава 13.
читать дальшеПесня Эндо Рёичи: pleer.com/tracks/81967488Ush
Песня Ямада Коси: pleer.com/tracks/3034964gsll
Песня Цайфера и Кё: pleer.com/tracks/4605986j9AQ
Рёичи с ужасом смотрел на количество опустошённых дружными гостями бутылок, косился на спокойного, как удав, именинника, которого хмель, похоже, не брал совсем, и боялся даже представить, во что выльется это неумеренное потребление спиртного. Особенно налегали на алкоголь Атсуши и Ютака. И оба, как предполагал Рёичи, от несчастной любви. Ютаке даже было сложнее – объект его мечтаний сидел напротив и выглядел вполне довольным жизнью.
Толл разрывался между двумя пьяными огнями и даже не мог нормально выпить – следовало держать лицо и старательно играть привычную уже роль старшего брата. Чёрт бы побрал эту роль. И младших братьев – тоже. А также неадекватных друзей и их психованных родственников. Ни ночью сна, ни днём покоя.
Маэстро старался не отставать от лидеров алкогольного движения и пил много и неумеренно. Сидящий рядом с ним Ямада очень переживал, сбивался с французского на японские непечатности и всячески норовил отобрать у целенаправленно напивающегося Сугихары бокал. Сугизо пьяно улыбался Ямаде, целовал ему руки и пил дальше.
- Да твою ж трижды за ногу и об пол, – бормотал Коси, в который уже раз вступая в неравный бой за бокал, – mon bonheur, разве ж можно столько пить? Pardonnez-moi, но это нужно прекратить немедленно.
- Суги-чан, – обратился к маэстро молчавший до этого Кавамура, – или ты сейчас же остановишься, или мы отойдём поговорить.
Рука Сугихары, державшая бокал, дрогнула, и только быстрая реакция Ямады не позволила вину пролиться на скатерть.
- Я трезв, Рюи-чан, – заплетающимся языком проговорил маэстро и икнул. Брови Кавамуры сошлись к переносице. Маэстро сглотнул и заискивающе улыбнулся. – Я не виноват, Рюи-чан, оно само…
- Оно само, а ты – в говно, – вставил Иноран, сурово глядя на коллегу. – Под душ бы тебя, чтоб протрезвел маленько, и спать уложить.
- Но-но, – вскинулся Сугихара. – Я ещё не пел койотом!
- И слава Богу! – воскликнул Ямада и заговорил ласково, обращаясь к маэстро: – Ma joie, пойдём, я помогу тебе привести себя в порядок.
- Только ты меня и любишь, Коси-кун, – всхлипывал Сугихара, покорно обвисая в руках шансонье. – Только ты один меня и понимаешь в этом насквозь прогнившем мире… Но я ещё вернусь, – обратился маэстро к гостям, – я вернусь к вам, гады, и спою койотом!
- Полтора ящика, Суги-чан, – напомнил Хошино, издевательски потягивая вино. – Полтора ящика.
- Выпили уже, – честно признался Терачи и уронил голову на руки.
- Винишко слабое, – хмыкнул Сакураи и заглянул в свой бокал. – Не берёт ни хрена.
- Точно, – поддержал Ютака, с вожделением глядя на именинника. – Покрепче бы чего, чтоб до самых мозгов продрало.
- Ремня, например, – мрачно обронил Толл и звякнул пряжкой. Ютака покраснел и заткнулся.
- Коси-кун, подожди, тут БДСМ намечается! – радостно завопил Сугихара и сделал попытку вырваться из рук Ямады. – Где моя плётка?
- Дайте мне плётку, – забормотал Терачи, с трудом поднимая голову, – дайте её мне, и я быстро научу всех начальство любить.
- Тихо, Шин-чан, всё в порядке, – успокаивающе заговорил Ниикура, но остановить Терачи мог только бронепоезд.
- Кому тут вино не нравится, а? – вопрошал он, обводя мутным взглядом собравшихся. – Вино, которое покупал сам Каору? Признавайтесь, жалкие трусы, и я вызову всех вас на поединок!
Все обалдело молчали. Сугихара слегка протрезвел от неожиданности и уже никуда не рвался, просто затих в объятиях Ямады и только ошалело хлопал глазами.
- Если это вино не продрало вас до мозгов, – продолжал Терачи, и голос его наливался силой, – значит, мозгов у вас нет вообще. Каору, где моя катана? Я буду драться до последней капли крови!
- Шин-чан, детка, зачем тебе драться? – увещевал Ниикура не на шутку разошедшегося драммера. – Мы сейчас нальём ещё по стаканчику и решим все проблемы мирным путём.
- А я не хочу мирным! – упирался Терачи, но сам жался всем телом к господину продюсеру. – Я самурай и жажду войны!
- Шин-чан, не слушай Атсуши, – ласково заговорил Кавамура и погладил драммера по руке. – У него все вкусовые рецепторы коньяком испорчены. А у Ютаки просто старая закалка – нам до него пить и пить. Правда, Ягами-сан?
- Истину глаголешь, Рюи-чан, – согласно закивал Толл, яростно зыркая на брата. – Это ж два алкоголика. У них печень титановая. Их ни одна зараза не берёт.
- Они обижают Каору, – заявил Терачи, но от господина продюсера не отлип. – Они сомневаются в нём. Я не могу этого допустить.
- Полтора ящика, – пробормотал Хошино и покачал головой. – Всего полтора ящика, а какой эффект…
- А ещё вино есть? – уточнил Кавамура у Терачи. Жажда убивать в глазах драммера погасла и сменилась сосредоточенностью опытного бухгалтера в период годовой отчётности.
- Есть, – наконец, выдал тот, закончив с калькуляцией. – Но оно же никому не нравится.
- Я погорячился с выводами, Шин-чан, – обаятельно улыбаясь, заявил Сакураи. – Я просто хочу выпить ещё. И Ютака хочет, я же вижу.
- Хочет, – пискнул Хигучи, опасливо косясь на брата. – Ютака хочет вина и именинника. Ой!
Тишину, воцарившуюся в комнате, можно было резать ломтиками и намазывать на хлеб. Толл схватился за голову. Ютака зажал рот ладонью и с ужасом смотрел на Хошино. Тот сделал вид, что ничего не слышал и даже повернулся к Хигучи левым ухом.
- А говорил, что вино плохое, – неожиданно трезвым голосом заметил Терачи. – Мозги отшибло напрочь.
- Вот и разобрались, – подытожил Ниикура и водрузил на стол ещё три бутылки. – Продолжаем банкет.
- А ты меня потом отнесёшь в спальню? – глядя влюблёнными глазами на господина продюсера, спросил Терачи. – Помнишь, как в молодости, а? Ты меня по сцене на руках носил… Никого не носил, а меня носил. И защищал от придурков типа Дая и Тотчи. И не ругал никогда.
- Господи, Шин-чан, да за что тебя ругать-то было?! – удивился господин продюсер. Народ жадно вслушивался в этот диалог. – Да я с тобой всегда душой отдыхал.
- И на руках носил… – мечтательно повторил Терачи и улыбнулся своим воспоминаниям.
- А вот ты меня ни разу на руках по сцене не носил, – упрекнул Исоно Цайфера.
- Ты слишком костлявый, – ухмыльнулся тот и выставил перед собой ладони. – На правду не обижаются! Меня достало уже отвечать на вопросы, почему я тебя не кормлю. А что я скажу? Не в коня корм?
- За коня ответишь, – пообещал Исоно и многозначительно улыбнулся.
Рёичи украдкой взглянул на Кена. Хотел бы он устраивать такие пикировки, никого не стесняясь и чувствуя себя совершенно счастливым. Но пока Мориока сидел рядом с Хаямой и не выказывал никакой заинтересованности Рёичи. Это обижало. Как показать себя в лучшем свете, он не знал. Наверное, будет лучше просто не нарываться на неприятности, а вести себя прилично. А ещё лучше – спеть. Вроде бы для именинника, а на самом деле – для Кена. Он поймёт, Рёичи был в этом абсолютно уверен.
- Хошино-сан, – обратился Эндо к имениннику. – Позвольте, я спою сегодня для Вас.
- Музыкальная пауза! – объявил Цайфер и зааплодировал. – Хидэ, готовься: мы тоже молчать не будем.
- Ни секунды в этом не сомневаюсь, – вежливо ответил Хошино. – Эндо-сан, Вам гитара нужна?
- Я принесу, – поднялся Ниикура. – Заодно проверю, как Коси окропляет святой водой этого змея.
Когда господин продюсер вернулся, неся в руках гитару, окроплённый змей уже смирно сидел за столом и послушно вкушал предложенный Ямадой салат.
Рёичи принял из рук Ниикуры гитару и, взяв несколько аккордов на пробу, запел, не сводя взгляда с Кена. Он должен его услышать сейчас. Он не может не услышать.
Fuan to kanashimi ai ya jounetsu ya
Nikushimiattari yorokobidattari
Kizutsukeattari itawaridattari
Kanashimidattari shiawasedattari
Youjoudattari uragiridattari
Minikusadattari itoshisadattari
Zawamekidattari shizukesadattari
Sonna hibi ga kyou mo aruyo
Kodoku ya zasetsu ya ai ya yokubou ya
Kenkyosadattari goumandattari
Iradachidattari yasuragidattari
Eikoudattari shitsuboudattari
Hohoedattari keibetsudattari
Shunkandattari eiendattari
Utagaidattari shinraidattari
Sonna inochi wo yurasu dake.*
Рёичи был готов поклясться, что глаза Кена подозрительно блестели в мягком свете ламп. Пусть он поймёт, пусть почувствует, – мантрой стучало сердце. И больше не допустит прежних ошибок.
Но все надежды разом рухнули, когда Мориока склонился к Хаяме, что-то ему шепча на ухо. Хаяма покраснел и замотал головой. И в сердце Рёичи с новой силой вспыхнула ревность.
- А мы с Атсуши приготовили небольшой сюрприз, – поднялся Ямада. – Поэтому попрошу внимания.
Рёичи с трудом заставил себя оторваться от наблюдения за клавишниками и очень удивился, увидев в руках брата аккордеон. Да он к нему триста лет уже не прикасался! С чего бы вдруг такая любовь к инструменту?
- Только один вечер и только для Вас, Хошино-сан, – поклонился Коси и кивнул аккомпаниатору. И Сакураи заиграл.
А когда запел Ямада, Рёичи понял, что жестоко ошибался, обзывая его гаером. Это был настоящий французский шансон – тот, который берёт за душу. Узкие парижские улочки, запах кофе и круассанов, зелень парижских предместий, неспешно несущая свои волны Сена – в богатом голосе Ямады, в его музыке. И Ачан отлично справился со своей ролью, забывая на время переживания и того, кто столько лет сводил его с ума. Всё растворялось в музыке.
Рёичи заметил, как мечтательно улыбается чему-то Хошино, а Ютака смотрит на него, не отрываясь.
- Какая красивая песня, Ямада-сан, – восхищённо заметил Хаяма. – Истинное наслаждение.
- Благодарю, – скромно ответил Коси и поклонился.
- Сакураи-сан, Вы великолепны, – обратился Хаяма к Ачану, и тот аж зарделся.
- Ребята, поработать вместе не хотите, а? – в Кавамуре проснулся продюсер.
- Поддерживаю Рюи-чана, – подал голос Цайфер. – Отличная команда получилась.
- А я на вас деньги делать буду, – спустил всех на землю Ниикура. – Это моё любимое занятие.
- Каору, вот почему ты такой, а? – с горечью в голосе заметил Такигава. – Всю красоту, всю романтику осквернить готов своим материализмом.
- Где моя катана? – поднял голову доселе дремавший Терачи. – Я научу вас начальство любить.
- Спи, горе моё, – вздохнул Ниикура, и Шинья послушно вернулся в исходную позицию и закрыл глаза.
Цайфер забрал из рук Рёичи гитару и кивнул имениннику:
- Теперь наша очередь. Подумай над словами, Хидэ. Я уверен, что кое-кто из присутствующих готов подписаться под каждым из них.
Ютака испуганно посмотрел на Такигаву, но тот, подлец, сделал сосредоточенное лицо, а под его пальцами запели струны.
YOU'RE MY DARLIN' OH! DARLIN! Dakishimeta yoru o kazoete ima mo mawaru
koe o agete namida furikitta tasogare te nani mo miezu
kanashimi mo zetsubō mo nomikonda ano yoru
OH BABY! DON'T YOU WANT ME? Shinu hodo
I WISH ikanaide...
IT'S JUST A ONLY LONELY modoranai kimi o nakushi yoru ga korosu
yume mo shizuku subete sutete kita itoshisa o kotoba ni kaete
kanashimi mo zetsubō mo nomikonda ano yoru
OH BABY! DON'T YOU WANT ME? Shinu hodo
I WISH ikanaide
OH BABY! DON'T YOU LOVE ME? Kurushimi
SUICIDE kiete yaru
kanashimi mo zetsubō mo nomikonda ano yoru
OH BABY! DON'T YOU WANT ME? Shinu hodo
I WISH ikanaide
OH BABY! DON'T YOU LOVE ME? Kurushimi
SUICIDE kiete yaru
OH BABY! DON'T YOU WANT ME? Shinu hodo
I WISH ikanaide
OH BABY! DON'T YOU LOVE ME? Kurushimi
SUICIDE kiete yaru
OH BABY! DON'T YOU WANT ME? Shinu hodo
I WISH ikanaide
OH BABY! DON'T YOU LOVE ME? Kurushimi
SUICIDE kiete yaru**… – голос Кё шептал и умолял, срывался и плакал, безжалостно заставляя сердце кровоточить, и Ютака хотел провалиться сквозь землю. Это было слишком явно, слишком прозрачно, слишком…
Невыносимо. И Рёичи был готов проклясть Цайфера вместе с его вокалистом, которые так легко и просто обнажали все его чувства к Кену. Слишком жестоко, слишком больно, слишком…
Красиво. Вот так просто взять и одной песней показать всё, что кипит внутри и не даёт покоя. И не нужно красивых аллегорий, не нужно изысканных фраз – за этой простотой так много эмоций, которые требуют выхода. Кен знал это. И видел застывшее в тёмных омутах глаз Рёичи отчаяние.
Он помнит. Он чувствует.
Значит, Кавамура прав – нужно просто принять его таким, не пытаясь изменить или контролировать. Он хорош гордым и несломленным. Просто потому, что это Он.
Цайфер отставил гитару в сторону, поклонился в ответ на аплодисменты и подмигнул имениннику:
- Подумай хорошенько, Хидэ. Кто знает, может, твоё счастье совсем близко.
- Я подумаю, – улыбнулся Хошино.
- Мы поедем, пожалуй, – поднялся Кен. – Ещё раз позволь поздравить тебя, Хидэ-сан. И спасибо за прекрасный вечер.
- Я провожу, – виновник торжества вышел вслед за Мориокой и Хаямой. Рёичи опустил голову. Оставаться здесь смысла не было. Но уйти сразу означало бы навлечь на себя подозрения. Поэтому он, взяв себя в руки, обратился к сидящей напротив парочке:
- А вы давно вместе?
Цайфер задумался.
- Ну, в группу ко мне Кё пришёл в восемьдесят восьмом, но мы тогда больше на публику работали, чем реально имели какие-то отношения.
- По пьяни имели, – заметил Исоно. – Как напьёмся, так сразу и имели. А пили мы часто.
- Рёичи-кун не про такие отношения спрашивает, – возразил Такигава. – Он про настоящие.
- Аааааа, – протянул Кё, – тогда, конечно, да, ты прав. Но трахались мы знатно.
Сакураи издал какой-то булькающий звук. Все оглянулись на него. Тот хохотал, зажимая рот ладонью.
- Так вот, – продолжил Цайфер, когда Сакураи немного успокоился, – мы два с лишним года поработали вместе и решили разойтись.
- Почему? – удивился Рёичи.
- Не созрели мы ещё до нужного звучания, – объяснил Такигава. – Рановато встретились, а всему своё время, сам знаешь. Мы долго работали порознь, а в две тысячи шестом, помнится, собрались как-то и решили, что надо устроить реюнион.
- В тренде надо быть, – взял слово Кё. – Тогда прям мода пошла на реюнионы. Вот и мы решили не отставать от коллег.
- А у меня столько материала накопилось к тому времени, который именно для нас, понимаешь? – подхватил Цайфер, обращаясь к Рёичи. – Что ни говори, а лучше Кё мои песни не пел никто. И вот мы, значит, собрались, выпили, обсудили это дело…
- Обмыли, ты хочешь сказать, – поправил Исоно. Цайфер развёл руками – мол, против правды не попрёшь, – и продолжил:
- В следующем году мы выпустили альбом и закатили тур по стране. А после финала я предложил Хироши поехать ко мне – чёрт его знает, что на меня тогда нашло…
- И тот же чёрт знает, почему я согласился, – заметил Исоно. – Но мы приехали к Ичиро домой, обсудили тур и завалились спать. А утром я проснулся от того, что кофе пахнет. Я один живу – и вдруг такой сюрприз. Потом вспомнил, что я не у себя дома, но врать себе не привык – мне понравилось такое утро.
- Когда Хироши мне сказал об этом, я решил не заморачиваться и предложил ему сойтись, – улыбнулся своим воспоминаниям Цайфер. – Мне тоже понравился заспанный Кё на моей кухне. Так вот и живём с тех пор.
- И ни разу об этом решении не пожалели, – Исоно приобнял Такигаву за плечи и посмотрел на Рёичи. – Всё должно быть естественно, Рёичи-кун, тогда и результат не разочарует. И вовремя. Понимаешь, о чём я?
Эндо кивнул. Наверное, он слишком торопит события. Они вообще с Кеном всегда куда-то торопились, как будто боялись не успеть. А спешка, как известно, хороша только при ловле блох, но никак не в строительстве отношений.
Впрочем, в этот раз Рёичи торопиться точно не собирался.
_________________________________
* – Тревога и грусть, любовь и страсть...
Мы и печалились, и радовались,
И ранили, и жалели,
И скорбели, и были счастливыми,
И дружили, и предавали,
И ужасались уродством, и любовались красотой,
И шумели, и пребывали в тишине.
Это был такой же день, как и все остальные.
Одиночество и неудачи, любовь и жажда любви...
Мы были скромными и были надменными,
И злились, и пребывали в спокойствии,
И в лучах славы были, и в отчаянии,
И смеялись, и презирали,
И было время мигом, и было время вечностью,
И сомневались мы, и доверялись.
Всё это - лишь волнения нашей жизни.
(текст нагло взят из дневника anarien1 (источник: anarien1.diary.ru/); перевод Yulia Löwe ©)
** – I Can't Live Without You (russian)
Ох, милая моя, родная! Считаю ночи наших объятий, они и сейчас проплывают перед глазами, снова и снова
Рыдания вырвались наружу, в глазах темнеет и ничего не видно
В ту ночь я познал печаль и отчаяние
Ох, малышка! Неужели ты не хочешь меня? Я умру без тебя, прошу, не уходи...
Просто мне так одиноко, я безвозвратно потерял тебя, и та ночь убивает меня
И даже все мои мечты ушли капля за каплей, я выражу свою любовь словами
В ту ночь я познал печаль и отчаяние
Ох, малышка! Неужели ты не хочешь меня? Я умру без тебя, прошу, не уходи...
Ох, малышка! Неужели ты не любишь меня? Больно
Покончу с собой и исчезну
В ту ночь я познал печаль и отчаяние
Ох, малышка! Неужели ты не хочешь меня? Я умру без тебя, прошу, не уходи...
Ох, малышка! Неужели ты не любишь меня? Больно
Покончу с собой и исчезну
Ох, малышка! Неужели ты не хочешь меня? Я умру без тебя, прошу, не уходи...
Ох, малышка! Неужели ты не любишь меня? Больно
Покончу с собой и исчезну
Ох, малышка! Неужели ты не хочешь меня? Я умру без тебя, прошу, не уходи...
Ох, малышка! Неужели ты не любишь меня? Больно
Покончу с собой и исчезну
©July Sakurai
(источник: vk.com/derlanger_community).